Как уже говорилось, Петр чаще всего обедал не в домашней обстановке, а у своих сановников. Самым большим и богато отделанным в тогдашнем Санкт-Петербурге был дворец Александра Меншикова. Здесь царь принимал иностранных послов, и здесь же устраивались парадные обеды, обслуживал их большой штат дворцовой челяди. Во дворце имелись обширные кладовые для хранения продуктов и посуды, винные и пивные погреба. Кухней распоряжались парижские повара, они готовили до двухсот разнообразных блюд. На десерт у Меншикова, по воспоминаниям одного из иностранцев, подавали лимоны с сахаром, изюм, финики, конфеты и так далее.

Царь порой заходил в гости без предварительного уведомления, и поэтому сановники всегда имели изрядный запас алкоголя и еды, ведь Петр заходил пообедать или поужинать чаще всего не один, а в окружении свиты. Из письма Шафирова Головину мы знаем, что за два таких визита только рейнского вина «изошло ведра четыре».

Иностранцы оставили в своих воспоминаниях сведения и о том, чем кормили в домах приближенных царя. Вот, к примеру, описание обеда у коменданта Нарвы Зотова, оставленное датчанином Юстом Юлем: «Стол, накрытый человек на 12, был уставлен кругом блюдами; но блюда стояли возле самых тарелок, так что середина стола оставалась свободною; на этом свободном месте находились уксус, соль, перец и большой стакан с крепким пивом. На блюдах находились лишь холодные соленые яства: ветчина, копченые языки, солонина, селедка, соленья; всё это было очень солоно и сильно приправлено перцем и чесноком. За сею первою переменою последовала другая – из различных жарких. Третья перемена состояла исключительно из супов». Как видим, тогда еще не была сломлена старорусская традиция жидкие блюда вкушать после закусок и горячего, как теперь говорят. А десерт был «из фиников, имбирного варенья, каких-то персидских плодов, соленых огурцов, сырого зеленого гороха в стручках и сырой моркови». Непонятно, как в этот перечень затесались соленые огурцы. Может, они просто остались на столе от холодных закусок?

А вот представителей польского посольства адмирал Апраксин, брат жены царя Федора Алексеевича, в июне 1720 года угощал «копченой говядиной, сосисками, окороками, языками, морскими рыбами, а также маслом, сыром, селедками, вареньем, солеными устрицами, лимонами, сладкими апельсинами, осетрами; было несколько блюд раков, но мелкие. Давали пиво и полпиво холодное, так как здесь всюду много льда; на башне в это время играла музыка».

Любопытно сравнить это угощение с обедом у того же Апраксина во время поста. Датский посол, побывавший здесь в гостях, пишет, что более плохого обеда ему «еще не доводилось есть». Что же было на столе у адмирала? По описанию датчанина, подавали окрошку и различные породы рыб, в том числе неизвестных в Дании, которые «воняли ворванью». И то неудивительно, потому что из-за дороговизны соли рыбу не досаливали, а кроме того, Апраксин, как его характеризовал испанский посол герцог Лирийский, «иноземцев ненавидел смертельно и был очень корыстолюбив».

Кстати сказать, Петр I рыбу не ел вообще, и по этой причине ему патриарх разрешал в постные дни есть скоромное.

А теперь остановимся на общей, как теперь говорят, продуктовой корзине в строящемся Петербурге. Первостроители, приехавшие из разных уголков России в Чухонский край, где выращивали капусту и репу и где гулял на богатых травой пастбищах домашний скот, особой нужды не испытывали. Говядина, баранина и свинина стоили поначалу дешево, но с увеличением населения скот стал исчезать, цены вспорхнули вверх не только на мясо, но и на овощи. Черный люд просто оголодал, питаясь лишь капустой да репой. Ели даже всякие съедобные травы, коренья и так далее. Пришлось продукты завозить из Москвы, Новгорода и других губерний, но, как известно, главная беда у нас – дороги. Если по зимнему тракту легко можно было передвигаться, летом – тоже, несмотря на пыль и колдобины, то весной и осенью наши дороги непролазны. Завезенные летом продукты, такие как мясо или рыба, быстро портились.

Впрочем, очень скоро рыбный промысел на водных просторах Ладоги и Невы стал разрастаться, и в Петербурге стало легко купить как свежую, так и соленую рыбу, правда, цены на нее кусались. Соль на Руси в то время была в постоянном дефиците, поэтому рыба продавалась, как говорится, с душком, но тем не менее, к удивлению иностранцев, поселенцы ели ее «с невероятной жадностью».

Занимались также и охотой, благо пернатая дичь в лесах Ингерманландии водилась в изобилии. На рынках всегда предлагались рябчики (они продавались связками), тетерева, утки, глухари. Охотились также и на медведей и рысей (мясо последних тогда тоже употребляли в пищу). Кстати, о медвежатине. В середине семидесятых годов ушедшего ХХ века мне довелось побывать на Дальнем Востоке. В Хабаровске, в ресторане под названием «Уссури», мы со спутницей обнаружили в меню блюдо под названием «медвежатина в винном соусе». Мы очень удивились, ибо в Ленинграде в то время невозможно было заказать в ресторане такое блюдо. Ну а в Хабаровске мы заказали. Припоминаю: мясо длинноволокнистое, вкус интересный, по оттенкам напоминает пернатую дичь.

Ну и, конечно, грибы. Их собирали в огромном количестве, сушили, засаливали, мариновали. Причем грибы тогда не чистили – считалось, что сор придает грибам в засолке лесной аромат. Известно, что грибы являются условно съедобной пищей, потому что содержат вещества, препятствующие нормальному пищеварению. Поэтому употребление этой грубой пищи должно быть умеренным. Но во время постов православные ели грибы порой постоянно, отчего случались смертельные отравления. Известно, к примеру, что вдова царя Федора, брата и соправителя Петра, царица Марфа умерла от маринованных грибов.

В постные дни, помимо грибов, питались редькой, хреном, кислой капустой, иными овощами, овсяным киселем, пирогами с капустой, кашей, рыбой и так далее. Из гороховой муки делали лапшу, а также пекли оладьи, варили каши – гречневую, овсяную, перловую. Именно перловую любил Петр.

Импортные товары поступали в новую столицу морем, и их доставка не очень зависела от времен года. Первое иностранное судно, нагруженное вином и солью, пришло в Петербург осенью 1703 года.

Надо сказать, что в Петербурге, как и во всяком новостроящемся городе, не вдруг возникла рыночная торговля, но постепенно Мытный двор превратился в торжище, где можно было купить всевозможные продукты: крупу, муку, молоко и мясо, овощи и другие продукты. Здесь же торговали посудой, а неподалеку расположилась бойня. Особой заботой в зимнее время для петербуржцев было топливо. Дрова стоили дорого, потому что царь запретил рубить деревья в черте города и окрестностях. Поэтому волей-неволей приходилось становиться сыроедами, особенно в летнее время, что зачастую приводило к эпидемиям.