После смерти великого царя-реформатора на трон взошла его жена Екатерина. Делами государства она занималась мало, можно сказать, что не занималась ими вовсе, переложив все на Александра Меншикова, с чьей помощью она и оказалась на самом верху. Впрочем, о какой государственной деятельности могла идти речь, если Екатерина не умела ни читать, ни писать. Говорили, что ставить подпись под документами она училась целых три месяца. Дальше этого дело не пошло, и она так и осталась безграмотной. Ее краткое двухлетнее правление проходило в бесконечной череде развлечений. В некотором смысле она продолжила петровские нововведения, касавшиеся безмерного употребления алкоголя и дворцовых «тусовок». Правда, для великого царя они служили средством для снятия стресса и внедрения европейских обычаев, а для его воцарившейся супруги, в девичестве Марты Самуиловны Скавронской, выпивка стала основным занятием. Ее день начинался, по свидетельству современников, с того, что к ней в спальню заходил Меншиков с вопросом: «Чего бы выпить?» Как и у Петра, при ее дворе имелось подобие Всепьянейшего собора. В знаменитый петровский кубок, вмещавший три литра, Екатерина опускала золотые монеты, и они служили наградой тому, кто выпьет кубок до дна. Многим мужчинам исполнить подобное было трудновато, зато княгиня Анастасия Петровна Голицына неоднократно добиралась до денег на дне кубка. Пьянство при дворе имело невероятный размах, о чем можно судить по словам датского посла, тот утверждал, что за два с лишним года правления Екатерины только на импортный алкоголь потратили миллион рублей – примерно десятую часть бюджета тогдашней России. Не отказывала себе царица и в других, альковных, удовольствиях. В ее постели оказывались не только фавориты, но и дворцовые слуги. Ее женское окружение по этой части тоже от нее не отставало.

Сведений же о кухне первой русской императрицы осталось немного. Надо полагать, она мало отличалась от той, что была и при Петре.

Наследовавший ей Петр II, несовершеннолетний внук почившего императора, сын казненного царевича Алексея, тоже проводил время в кутежах, но у него была еще и страсть к охоте.

Так как охотничьи трофеи неизбежно попадали в руки царских поваров, то у нас есть повод остановиться здесь на этой царской забаве, к тому времени она уже имела свою историю. Издревле русские князья тешили себя охотой, и в московский период великие князья имели уже внушительное количество всего необходимого для удовлетворения этой страсти – лошадей, собак, соколов и, разумеется, обслуживающего персонала.

В конце XVI – начале XVII веков, когда на Руси воцарилась Смута, сменявшим друг друга самозванцам было не до охоты. Но уже Михаил Федорович, первый царь из рода Романовых, озаботился ее восстановлением. Штат подразделялся на птичью и зверовую охоту. Соколиная охота – давняя забава русских князей, и ей в древние времена отдавалось предпочтение. В штате, помимо сокольничьего, состояли ловчие, кречетники, ястребятники, клобучные мастера, стрелки и прочие. Зверовой охотой заведовал ловчий, и в его подчинении находились псари, охотники и еще множество различных специалистов, о чьих функциях в наше время остается только недоумевать или догадываться. Это выжлятники, корытные, трубники, сурянгеи и так далее. Одеты все были в специальную красивую одежду. В начале 1620 года Михаил Федорович впервые после долгого перерыва выехал на зимнюю охоту. По свидетельству современников, его сопровождали 63 конных псаря, 24 пеших, 14 ловчих. Разумеется, царя сопровождала еще и многочисленная свита. Тогда удалось затравить двух лосей. Михаил Федорович больше всего любил охотиться на медведей, причем своими руками одолевал зверя рогатиной или ножом.

Императрица Екатерина I

Была в обиходе и такая забава, как травля. Содержавшихся в неволе зверей (лисиц, волков, медведей) выпускали на огороженное место, а затем запускали туда собак. Начиналось кровопролитное зрелище, им любовались царь и свита. Иной раз с ручными медведями боролись известные московские силачи. Но самыми захватывающими бывали сражения с пойманным диким медведем, против которого выходил охотник с рогатиной или ножом. Такие вот на Руси были отголоски гладиаторских боев.

Еще больше расцвела охота при Алексее Михайловиче. Несмотря на свое прозвище «Тишайший», царь был страстным охотником. Особенно любил ходить на крупного зверя. Однажды во время охоты он заблудился в районе Звенигорода, где находился Савва-Сторожевский монастырь, потерял нож и оказался безоружным один на один с медведем. По легенде, его спас воскресший для этого случая святой Савва, поразивший зверя топором. Поэт Л. Мей на этот сюжет написал стихотворение «Избавитель». В роскошном издании книги Н. И. Кутепова «Великокняжеская, царская и императорская охота на Руси» это произведение Мея проиллюстрировал художник Николай Самокиш. Кстати сказать, это роскошное издание иллюстрировали также многие известные художники: Васнецов, Репин, Бакст, Бенуа, Лансере, Суриков, Серов, Савицкий и другие.

После опасного происшествия с медведем Алексей Михайлович переключился на соколиную охоту. Царь со страстью предавался этой забаве, получая истинное удовольствие от увлекательного зрелища, когда паривший в высоте сокол стремительно падал на жертву, ударяя птицу грудью, и она камнем падала на землю. Если сокол охотился на цаплю, то в воздухе происходило настоящее сражение. Цапля, зная, что удар сокола в спину принесет ей гибель, переворачивалась в воздухе и длинными лапами отбивалась от хищника. Бывало, что жертве удавалось избежать смерти, но чаще всего после длительной борьбы птица падала на землю. Вот что писал Алексей Михайлович о соколиной охоте: «Зело потеха сия полевая утешает сердца печальныя и забавляет веселием радостным…»

Сын «Тишайшего» царя Петр Алексеевич считал охоту пустым занятием, и поэтому в новой столице она практически исчезла из обихода царского двора. Царская охота вновь возродилась во время правления юного Петра II, внука великого реформатора. Меншиков, желая развлечь мальчика, да и в воспитательных целях тоже, вызвал из Москвы остававшуюся там немногочисленную службу с охотничьими собаками и птицами.

Мальчик увлекся охотой так сильно, что предавался этой забаве постоянно и в любую погоду отправлялся за добычей в окрестности Петергофа, Стрельны или Красного Села. Вместе с ним охотилась также дочь Петра Елизавета, ей в ту пору исполнилось 18 лет, и его неразлучный друг молодой князь Иван Долгорукий.

Когда в начале 1728 года молодой Петр II поехал в Москву на коронацию, то взял с собой и охотничью службу. Московские охотничьи угодья, богатые самым разнообразным зверем, покорили сердце страстного охотника, и он весь этот год провел в подмосковных лесах, а по вечерам молодые люди пили, танцевали, играли в фанты и так далее. За полтора месяца охоты под Тулой осенью того же года «было затравлено 4000 зайцев, 500 лисиц, 15 рысей, убито 5 медведей, а птиц без счета».

Юный царь учредил должность егермейстера, человека, ответственного за всю царскую охоту. В возрожденной службе насчитывались не один десяток псарей, охотников, доезжачих, выжлятников и так далее, сотни собак разных пород, лошади и все необходимое для охоты.