«В пятницу после обеда был маскарад. Составились четыре так называемые кадрили из двенадцати дам каждая, не считая ведущего каждой кадрили. Первую кадриль вели новобрачные, одетые в оранжевые домино, маленькие шапочки того же цвета с серебряными кокардами; маленькие круглые кадрили из двенадцати дам каждая, не считая ведущего каждой кадрили. Первую жесткие плоеные воротники, отделанные кружевами, были завязаны лентами того же цвета. Все их двенадцать пар были одеты так же; среди них находились все иностранные министры со своими женами – представители государей, связанных родственными узами либо с принцем, либо с принцессой. Вторую кадриль вели принцесса Елизавета и принц Петр, в зеленых домино и с золотыми кокардами; все их двенадцать пар были одеты так же. Третью кадриль возглавляли герцогиня Курляндская и граф Салтыков (родственник императрицы) в голубых домино и с розовыми с серебром кокардами. Четвертую кадриль вели дочь и младший сын герцогини, в розовых домино и с зелеными с серебром кокардами. Все остальное общество было в костюмах, какие кто придумал. Ужин был подан в длинной галерее только участникам четырех кадрилей. Вокруг стола стояли скамейки, украшенные так, что выглядели подобно лугу; стол был устроен так же. И стол, и скамейки были покрыты мхом с воткнутыми в него цветами, как будто росли из него. И сам ужин, хотя и совершенно великолепный, подавался так, что все выглядело словно на сельском празднике. Императрица прохаживалась весь вечер без маски».

Маскарад, как правило, сопровождался фейерверком. «Огненные потехи» в обиход столичной жизни ввел царь Петр I. Он очень это дело любил, и порой устраивал фейерверки своими руками. На салюты в его царствование расходовалась тысяча пудов пороха в год. Причем это были не просто залпы в небо, как теперь в дни праздников. Давали настоящий огненный спектакль, состоящий из нескольких актов и длившийся более получаса. Зрители могли любоваться различными аллегорическими картинами, транспарантами, всякого вида огненными колесами, пирамидами и так далее. В правление Анны Иоанновны фейерверки обязательно устраивались четыре раза в год: в день ее рождения, именин, коронации и в Новый год. Насколько масштабно проходили такие мероприятия, можно судить по таким цифрам: в подготовке, к примеру, иллюминации ко дню рождения императрицы в 1733 году участвовали 2 тысячи человек. На эту потеху ежегодно уходила огромная сумма – 220 тысяч рублей.

Особо пышно устраивались так называемые куртаги, иначе званые обеды, они сопровождались торжественными церемониями. Гофмаршал и камергеры размещали приглашенных за столами в соответствии с их рангом. В 1734 году такой обед состоялся в Летнем саду по поводу взятия Данцига. Анна и ее родственники сидели за столом в гроте, а вдоль аллеи стояли столы для приглашенных под навесом из зеленого шелка, прикрепленного к колоннам из живых цветов, между которыми стояли буфеты с посудой из фарфора и драгоценных металлов. Тогда подали триста блюд, не считая десерта.

После смерти Анны Иоанновны в октябре 1740 года царем объявили новорожденного Иоанна Антоновича, сына Анны Леопольдовны, племянницы почившей государыни. Регентом и практически главой государства стал Бирон, но через три недели своего правления его арестовал Миних и сослал в Сибирь, и регентшей при своем сыне провозгласили Анну Леопольдовну. Малообразованная и совершенно лишенная администраторских способностей, она тем не менее постоянно вмешивалась в деятельность Кабинета министров, особенно в дела внешнеполитические, понуждаемая к тому своим любовником Линаром, склонявшим ее к союзу с Австрией. Сведений о вкусовых пристрастиях Анны Леопольдовны известно мало. Ее рисуют как ленивую и склонную к необременительному досугу женщину, она могла неделями валяться в постели или играть в карты с придворными дамами, не утруждая себя даже туалетом. Вот что писал о ней В. О. Ключевский: «…Анна, принцесса совсем дикая, сидевшая по целым дням в своих комнатах неодетой и непричесанной…» К тому же, как говорят, у нее была нетрадиционная сексуальная ориентация. Ее шаловливая подруга Юлиана Менгден не вылезала из постели регентши, и даже случалось, что Анна выгоняла из спальни мужа, Антона Ульриха, чтобы уединиться с Юлианой. Более того, подружки-лесбиянки устраивали и l'amor de trua вместе с Линаром. Впрочем, регентство Анны Леопольдовны оказалось кратким, а дальнейшая судьба Брауншвейгского семейства несчастной.

Через год, в ноябре 1741 года, состоялся очередной дворцовый переворот, и на престол взошла «дщерь Петрова» Елизавета. Поначалу она хотела выслать Анну Леопольдовну с мужем и детьми за границу, но впоследствии те оказались в заточении в Холмогорах, где свергнутая регентша и умерла от родильной горячки в марте 1746 года. Ее первенец, законный наследник русского престола, всю свою недолгую жизнь прожил в застенках, где и был убит летом 1764 года при попытке его освобождения капитаном Мировичем. Впрочем, есть версия, что Мирович действовал по указанию Екатерины II. Она, таким образом, избавилась от законного претендента на престол.

Итак, новой русской царицей стала Елизавета Петровна. Прежде всего она отстранила от управления страной немцев, которые, по образному выражению того же Ключевского, уселись «около русского престола, точно голодные кошки у горшка с кашей». И хоть Миниха, Остермана и Левенвольде приговорили к смертной казни, Елизавета их помиловала и сослала в Сибирь. И впоследствии вообще запретила смертную казнь, а также пытки детей младше 12 лет.

Царствование Елизаветы знаменовалось очень важными событиями в области науки и культуры: был открыт Московский университет (1755), Академия художеств (1760), возникла театральная жизнь (указ о создании Императорских театров был подписан в 1756 году). В 1741 году разрешили отправлять в России культ Будды, но в то же время выслали евреев, за исключением тех, кто принял православие, а также разрушили почти все мечети в Казанской губернии. Зато в Москве и той же Казани открыли первые в России гимназии. Образованию Елизавета придавала большое значение, и в ее царствование расширилась сеть начальных школ. Весьма любопытно, что ограничение скорости движения в столице было впервые введено именно при Елизавете, в 1744 году, как и штраф за нецензурную брань в общественном месте.

Ключевский писал: «…с правления царевны Софьи никогда на Руси не жилось так легко, и ни одно царствование до 1762 года не оставляло по себе такого приятного воспоминания».

Церемония коронации Елизаветы состоялась в Москве в апреле 1742 года. Обошлась она недешево – 70 тысяч рублей (сумма подушной подати со ста тысяч человек). От Грановитой палаты до Успенского собора постелили дорожку из красного сукна, вдоль которой выстроились гренадеры; по ней, выйдя из Потешного дворца, императрица со свитой проследовала в собор, где ее ожидал среди прочих наследник престола герцог Голштинский (муж будущей Екатерины II, известный как император Петр III). Возглавлял процессию священник, кропивший дорожку святой водой, а следом за царицей представители знати несли императорский штандарт, мантию из горностая, корону, скипетр и державу, за ними шли представители дворянства и купечества. Елизавета была одета в специально сшитое из тонкой парчи платье, а на ее плечи накинута императорская мантия со шлейфом длиной более пяти метров, который несли камергеры. Мантия была сплетена из настоящих серебряных нитей и весила около пяти килограммов.