Андрей все еще не терял надежды заполучить Переяславль. В мае 1302 года, как только Иван Дмитриевич умер, не оставив потомства, Андрей быстро поставил в городе своих наместников, а сам поспешил в Орду, чтобы заявить там свои притязания на важный освободившийся престол. Но он опоздал. Компилятор содержащегося в Троицкой летописи рассказа о смерти Ивана, пытаясь, несомненно, оправдать последовавший захват Москвой района Переяславля, сообщает, что Иван «благослови в свое место князя Данила Московскаго в Переяславли княжити; того бо любяше паче инех». Неизвестно, правда это или нет, но летописец сообщает, что, как только Андрей уехал в Сарай, приехал Даниил и быстро заменил ставленников великого князя своими людьми. Да, Андрей проиграл окончательно, он больше не мог надеяться захватить Переяславль. Даже после смерти Даниила в 1303 году ситуация не стала для Андрея более благоприятной. Согласно опять-таки Троицкой летописи, жители Переяславля немедленно сделали выбор в пользу старшего сына Даниила Юрия. Они так сильно хотели, чтобы Юрий защищал их в случае возможного нападения со стороны Андрея, что даже отказались отпустить Юрия в Москву на похороны отца. Не приносили теперь успеха Андрею и поездки в Орду. Когда в конце 1303 года Андрей вернулся из Орды с ханскими послами, он созвал еще один съезд князей, на этот раз в самом Переяславле. Но родственники и на этот раз обошли Андрея. Юрий оставался правителем в Переяславле. 27 июля 1304 года Андрей умер, и началась новая эпоха соперничества между князьями. На этот раз главные действующие лица – князья тверские и московские – были фигурами совершенно иного масштаба, нежели братья и сыновья Александра Невского. Это уже не была такая борьба между князьями, не имевшими у себя, по-видимому, ни крепких корней, ни достаточно сильных вотчин, чтобы позволить им выдвинуть постоянную программу своих семейных притязаний на верховный престол. Борьба теперь развернулась между княжескими династиями, способными проводить собственную политику, опираясь на свой крепкий тыл в виде могущественных наследственных вотчин, которым не приходилось полагаться только на красоты Владимира и торговые преимущества Новгорода. Со смертью Андрея Александровича умерла целая эпоха. На землях Руси пришел конец эре политической бесцельности, когда правители как будто утратили всякие разумные ориентиры. Это был начавшийся при Александре Невском конец эпохи всеобщего хаоса разъединенности, раздробленности, слабосильных стремлений, военно-политической неподготовленности и беспомощности. Слабость Руси XIII столетия была вызвана не столько внешними факторами и/или мифическим «татарским игом» (Джон Феннел), сколько внутренним консерватизмом, органически присущим правившим княжеским родам с их нежеланием и неспособностью изменить устаревший, трещавший по всем швам порядок. Что исчезло к концу XIII столетия? Прежде всего, безнадежно устаревшая к тому времени система передачи правления по старейшинству, которая в течение двух с половиной веков подтачивала единство Руси. Принцип горизонтального наследования – брат наследует от своего брата главный престол страны либо рода, затем сыновья старшего брата, за которыми следуют сыновья второго по старшинству брата и т. д. – надежно гарантировал только беспомощное правление и застывшую политическую разъединенность. Исходная цель такого порядка наследования – обеспечить мирную передачу власти, при этом с XI–XII веков подразумевалось, что государством правит род как целое. Наивно было бы ожидать, что чувство некоей родовой преданности сплотит всё возрастающее число потомков Ярослава Мудрого, что все эти двоюродные братья и племянники будут как само собой разумеющееся признавать власть главы рода, который вполне мог находиться в очень дальней степени родства. Эта система неизбежно порождала и подогревала жадность и зависть, приводила к новым и новым виткам лютой междоусобной войны. Князь сражался с другим князем (князьями) либо за киевский или владимирский престол, либо за владение поближе к столице той или иной вотчиной. Кроме того, происходил естественный процесс выбывания из игры – целые ветви рода исключались из борьбы за верховное положение или по решению старейшего князя, или по той причине, что глава ветви умирал раньше своего правящего брата или дяди. Раздробленность страны возрастала. К концу XIII века процесс измельчания княжеств, усиления раздробленности шел уже полным ходом в Суздальской земле: более дюжины княжеств фактически отделились от Владимира, а их правители не входили в число претендентов на великокняжеский престол. Сильная центральная власть отсутствовала. Александр Невский, внимательно смотревший на порядки и в Новгороде, и во Владимире, и в Орде, видел, что великокняжеская Владимирская система самая несовершенная – и абсолютно тупиковая. Он выбрал Переяславль. Но инерция хаоса тормознула не сразу. К 1304 году великий князь на Руси имел меньше авторитета и меньше реальной власти в вопросах общенационального значения, нежели когда-либо прежде. Бывшая Киевская империя лежала в развалинах. Она была в прошлом, и значительно позднее наступит время, когда станут вспоминать о ней с сожалением и ностальгией. Всякому, кто обладал бы в то время знанием общего положения дел, могло показаться, что у Руси есть только два возможных варианта будущего. Первый – быть поглощенной растущей родственной и агрессивной Литвой. У которой самые главные куски добычи были бы оттяпаны, и весьма быстро, католическими Орденами (возможно, что и все, вместе с самой Литвой, просто не дожившей бы до союза с Польшей, а потому – скорее всего – даже вместе с этой Польшей). Или второй – возродиться под руководством твердого и решительного правителя или княжеского рода, который сумел бы комплексно использовать политику татар, а не просто уповал бы на тех же ханов как своих военных союзников подобно своим предкам, полагавшимся на них, а до них – на половцев (Дж. Феннел). И грамотно распоряжаться экономическим подъёмом вследствие роста волго-балтийской торговли. Случилось последнее. Как неоднократно указывалось выше, ни один из великих князей владимирских XIII века не имел возможности укрепить свою собственную вотчину настолько, чтобы она стала неоспоримым верховным княжеством Суздальской земли. В одних случаях вотчины были слишком незначительными, такими, как Юрьев-Польский, например, или даже Суздаль. В других – весьма ранняя смерть или какое-то постоянное невезение не давали великим князьям развивать свои владения и превращать их, скажем, в такие могущественные центры, как Переяславль (вотчина Ярослава Всеволодовича, Александра Невского и Дмитрия Александровича). Уже в последние годы XIII века Москва и Тверь, великолепно расположенные со стратегической, экономической и, что важно, географической точек зрения, быстро и уверенно развивались. В обоих городах правили умные, решительные и волевые князья. Оба княжества еще не были затронуты процессом дробления, к 1304 году Москва увеличила свою территорию почти втрое, присоединив районы Переяславля, Коломны и Можайска. Все, что было необходимо для возникновения сильного централизованного государства, это одному из княжеств поглотить большинство остальных княжеств Суздальской земли и захватить территорию Владимира, самого великого княжества, а с ним и великокняжеский титул (Дж. Феннел). И теперь два самых крутых и богатых вотчинника, князья Москвы и Твери и их семьи, вступили в жёсткую борьбу за равенство среди князей Владимирской Руси. С одной стороны, Андрей Александрович Городецкий завещал Великое Княжение Михаилу Тверскому. И это было справедливо с точки зрения старой наследственной системы. Ведь Даниил Московский, отец Юрия и Ивана (в будущем – Калиты), не был Великим князем Владимирским. А Ярослав Тверской – отец Михаила – был. Это было очевидно, поэтому Великокняжеские бояре (боевая свита князя) ещё до получения ярлыка переехала в Тверь. Ведь другого ярлыка и не ожидали в соответствии с русским наследственным правом. НО. Чисто по человеческим эмоциям Москву тоже можно понять. Ведь Андрей, как и его вечный противник Дмитрий, – оба Александровичи, дети Невского. Как и Даниил Московский, младший сын великого Александра, просто не успевший побыть князем Владимирским. Во многом из-за этого люди переяславские ушли под Москву. А Михаил, сын Ярослава Ярославича, брата Невского, он всего один среди претендентов и сейчас перебивает восхождение всему роду Александра. Случай непростой. К тому же, на Руси ситуация меняется, князья уже не на лествичную систему ориентируются, а на мощь своих вотчин. И Москва не согласилась. В этих условиях Даниловичи приняли необычное решение: они не стали делить между собой земли и решили держаться вместе. Младшие братья, видимо, не были согласны с таким решением, но уступили воле старших братьев, Юрия и Ивана. После смерти отца братьям сразу пришлось вступить в политическую борьбу. Юрий Данилович (московский князь в 1303–1325 гг.) даже не смог попасть на похороны отца. Он находился в Переяславле, и горожане не пустили его, т. к. опасались, что великий князь Андрей Александрович Городецкий воспользуется моментом и захватит город. А, кстати, ничего у нас феодализм, а? Да и горожане тоже. Попробовали бы так же где-нибудь во Франции или Германии герцога или барона из своего города НЕ выпускать?? А у нас и самого Невского – то выгоняли из Новгорода, то не выпускали по несколько месяцев. Человек-то нужный! Хотя в Европе задача как правило была иная: НЕ ВПУСТИТЬ феодала в город. А то потом и не выедет. В 1303 году Даниловичи одержали первую победу. Они вместе явились на съезд князей в Переяславле и удержали этот город за собой. Хотя Михаил Тверской, которому великий князь Андрей Александрович Городецкий обещал уступить владимирский стол, и пытался удержать город за собой как часть великого княжения. Весной 1304 года братья захватили Можайск и присоединили его к своим владениям. Теперь княжество Даниловичей охватывало всю Москву-реку от истоков до устья. Для начала XIV столетия это был большой успех. И – миролюбивый Даниил, когда надо, мог побить, и татар и князей, как у Рязани, не хуже воинственного Михаила Тверского.