дочку, она недвижимость покупает, ни внука, он майнинговую ферму для получения криптовалют строит. Больше у меня никого нет, так как умерли все. Вот и всё. Вон фото моей жены, прожили 40 лет. Бывает, что мужики переживают своих любимых. Плохо это, совершенно, лучше вместе в один день.

Сам я русский, но гражданин Канады и живу в Канаде в стольном граде Монреале, так уж получилось. Монреаль, это тоже самое, что Кёнигсберг или Королевская Гора, где я обитал до того, как пришлось уехать. Нет, я не олигарх, просто вот выиграл на старости лет в лотерею всего 60 миллионов Канадских рублей нечаянно. Конечно и так дом был и всё такое, у кого их нет, если живёшь тут двадцать лет? Но хотелось вместо пластикового катеришки то, что и купил. Тайно.

Сказал, что лечу в Литву к другу повидаться перед смертью, а сам в Рауму. Там всё было путем, всё проверил на слипе, на берегу, всё понравилось. Цена была не очень высокая, ещё усугубил её гирокомпасом, который мне, скорее всего, будет как стоп сигнал зайцу в тумане. Но хотелось. Моя «Звездочка» мне нравилась. Вот дойду до Клайпеды, где у меня пока есть друг, сделаю там ремонт дополнительный, установлю несколько прибамбасов и цены ей не будет. Но надо дойти. Конечно бежать всё время не буду, есть ещё пару заветных дел по пути, ну и, если поспать приспичит, лягу в дрейф или отдам якорь, да и отосплюсь. Два-три дня, если нужно не спать, для меня не проблема с некоторых пор. Пенсия, короче.

Пора и чайку попить. На сегодня я пью только зелёный с лимончиком. Он полезнее, чем нормальный флотский чай. Ну и курю до сих пор, хотя бросить не проблема, я столько раз бросал.

Вот и «чемоданы» появились. Это паромы. Они по Балтике шастают туда-сюда. Большие. Зимой за ними хорошо ходить. Он лёд ломает, а ты ему в кильватер пристраиваешься и идешь. Только они быстро бегут, а мы река-море, медленно. Рано или поздно уже сам ломать начинаешь, а это и тряска, и остановки иногда. Но мы зимой дальше Котки на север или Таллина и не ходили. До Питера силёнок лед ломать у нас не хватало, да и в Таллин или в Ригу за ледоколом. Иногда за усы нас брали ледоколы. Это когда двумя буксирами за нос наш они себе в корму нас брали. А в Финляндии там лоцманский катер мелкий, но скачет по льду — только льдинки в разлёт, как блоха на перине, а ты за ним. Засада даже не лёд, а мелкобитый лёд. Он бывает и под метр и более в воде сидит и нам силенок пройти не хватало, не лайнеры, чай. Спросите, а как же я на таких галошах да по миру скакал? В молодости на рыбаках — научниках в промразведке работал, под конец у Греков под разными флагами на балкерах до 40000 тонн. Вся жизнь в море прошла.

Меня почти не видно — махонький, теперь глаз да глаз нужен, пока не уйду к Моонзундскому архипелагу, а то задавят бедолагу. А иду я к Сааремаа, там, к западу от пляжа этого острова, есть два островка махоньких и там, в проливе, я и поищу разгадку моей давней загадки.

Было это в девяностых, сразу после развала СССР. Пограничники уже уехали на китайскую границу или ещё куда, куда их послали со всеми их Мухтарами. Проезд из Карфагена, как тогда у нас на сленге река-море моряков назывался Кёнигсберг, был свободный и поехали мы с приятелем, которого я подцепил в польской Гдыне, проверить всю границу стран Балтии. Проверили. Везде заставы есть, а погранцов и след простыл. Звали приятеля Борис Борисович Годунов, ни много, но и, по сути-то, почти как Михаил Сергеевич Горбачёв или, скажем так, Никита Сергеевич Хрущёв, это вам они никто, а я их как память помню. Сергеевичи они такие, мир с ними обоими. Вот и Годунов, тоже имя. Имя оно и есть начало всех начал.

Мечтали мы найти СРТ типа «Логгер» постройки ГДР, лучше клёпаный, там сталь ещё крупповская была, не прокатная, а кованная. Кованная сталь имеет на поверхности листа окалину и в морской воде вовсе не ржавеет. Посмотрите на барк «Крузенштерн» или «Седов», 100 лет дедушкам, а ни одного потёка ржавчины и 100 лет ещё не будет. Но кораблик нам нужен был не из-за стали. У него брашпиль, такая лебедка для подъёма якоря и натяжения швартовых на баке, сильный, а мы хотели поднимать кабеля морские, коих по морю набросано тогда было много. Ещё более кабелей не работало вовсе, ибо средства связи за 200 лет кабельного расточительства, да и разные там страны в политике шагнули вперёд на пути прогресса и самобытного самоопределения, пополам с войнами и трагедиями. Кабеля, естественно, как всё в море, были массивными и по-нашему, по-морскому, основательными инженерной задумкой. До 50 сантиметров толщиной, оплётка свинцовая, а внутри медь. Брашпилем такой или тоньше сечением кабель тянуть на борт одно удовольствие и немного работы водолазам, рубить гильотинкой и складывать деньги полешками в трюм ещё проще и, заметим, прибыльней. Мы даже под это дело бумагу из штаба Балтфлота имели. Но на бумаге не поедешь кабеля вытаскивать, а на клепаном «Логгере» можно. Вот и искали мы по развалинам рыбколхозов и базам рыболовного флота гордых и отделившихся от Страны Советов, в её черный час, республик такой кораблик. Где они были, с нас запрашивали до идиотизма, на тот момент, много и мы искали. В то время я пришел со второго контракта на Греках и, в связи с инфляцией, стоял перед выбором купить мне река-море «Балтийский-33», который вы можете лицезреть в эпохальной кинокартине о жизни в Карелии под названием «Любовь и голуби», и на котором я в юности ходил или этот самый «Логгер». Итог был закономерен, «Балтийский» купили в складчину и назвали «Пилигримом» не мы, а другие, потом передрались, деля убытки, потом перепродали и скоммуниздили вовсе, концов не найти. Только братки туда-сюда на стрелки с разборками катались. «Логгера» уже мы не нашли, но нашли много интересных водолазов, которые потеряли тогда работу, а опыта у них было вагон и малая тележка, мы даже о кабелях забыли, а получили лицензию и бумагу от Морского музея в Питере на подъём разных интересных странностей со дна морского в бассейне Финского залива и в водах у стольного града Кёнигсберга, в