— Поедем домой, Петрович.

Невысокий коренастый водитель только кивнул и, привычным жестом водрузив на крышу мигалку, резво рванул с места. Кирсанов рассеянно уставился в окно, пытаясь еще раз уяснить себе, что все-таки происходит. Но в голове не укладывалось. Ни-че-го. Как вообще такое могло произойти?! Он сначала даже не поверил, решил, что Гоголь его разыгрывает. Но лицо шефа, изрытое морщинами, никоим образом не походило на лицо клоуна. Тон, обрывочные фразы и недобрая ухмылка — все говорило о том, что бойцы «Секиры» вляпались по-крупному.

— Теперь прогрессивной общественности хочется крови, — поморщился Егоров. — Хотят твою голову на блюде, — хмыкнул он. — Вишь, как подводят гады. Раз в подразделении строгая дисциплина, значит, командиру все известно. Стало быть, ты, Бек, тоже при делах.

— Ну, конечно, — не сдержался Кирсанов. — У нас же коллективный мозг! Я ж в любой момент времени точно знаю, кто о чем думает!

— Как бы то ни было, это твоя недоработка, Сережа, — просипел Гоголь. — Государство бешеные бабки тратит, чтобы подготовить одного бойца. А тут…

— Я хочу поговорить с ними, Николай Васильевич. До сих пор не верю, что они виноваты! Эркюль и Песо — нормальные ребята. Я бы с ними в разведку пошел. То есть ходил неоднократно!

— Ты думаешь, Бек, это все шутки?! — гаркнул Егоров. — Я тебе русским языком объясняю — гнилая ситуация. Даже не смей соваться туда. Материалы дела вон у меня на столе. Хочешь, ознакомься. Только сам знаешь, ни выносить их из этого кабинета нельзя, ни обсуждать с кем либо, кроме меня. Ты же понимаешь, что не официальным путем ко мне эти сканы попали…

— Да, — скривился Кирсанов. — Разрешите ознакомиться!

— Валяй, — махнул рукой Гоголь и занялся своими делами, исподволь поглядывая за реакцией подчиненного.

— Выходит, сами идиоты, — пробурчал недовольно Кирсанов.

— А я тебе о чем битый час толкую! И в этой ситуации меньше всего хочу потерять тебя. Но сейчас же дикий вой начнется, — поморщился он. — А сдать твою башку — самое простое решение. Могу заслать тебя куда-нибудь подальше. Поезжай в Венесуэлу советником, а? — довольно крякнул Егоров. — Место теплое… Задним числом командировку оформим. Уехал неделю назад. Ничего не знал, не состоял, не участвовал.

— Я и не знал, — рыкнул Кирсанов. — Зуб даю. Даже не подозревал ничего. До сих пор в шоке.

— Ладно, — усмехнулся Егоров. — В шоке он! Ты же не гламурная киса, Бек. Давай сразу отправляйся. В отдел кадров только зайди. Я сейчас распоряжусь, чтобы все оформили.

— Нет, — упрямо мотнул головой Кирсанов. — Во-первых, задним числом не получится, — пробурчал он. — Я вон «Аэрофлотом» сегодня дважды летал. При утечке информации сами себе хуже сделаем. Тогда уж точно журналисты из каждой подворотни завоют о подозрительных фактах.

— А во-вторых? — хмуро осведомился Гоголь. — Что еще у тебя за причины? На летунов надавим слегка.

— Я не могу сейчас уехать, бать, — признался Кирсанов своему командиру.

— Из-за женщины этой, что тебя бортанула? — хрипло бросил тот.

— Нет, — мотнул головой Кирсанов, прекрасно понимая, что строптивая Санька обрадуется его отсутствию. — Из-за сына. Обещал ему быстро вернуться. Только с ним и с его матерью в контакт вошел.

— Ну и что мне с тобой делать, Сережа? — хлопнул себя по ляжкам Егоров и, тяжело поднявшись, подошел к окну, выходившему во внутренний двор. Серые стены со всех сторон, а в середине парковка. Ничего интересного. Николай Васильевич молча уставился на сыплющиеся с небес снежные хлопья и задумчиво бросил:

— Ты же понимаешь, что если сейчас будешь работать как ни в чем не бывало, то это приведет к отставке. Выпрут под зад коленом. А я против. Ты мне еще здесь нужен.

— Отправьте меня в отпуск, Николай Васильевич, — хмуро предложил Кирсанов. — Там, наверное, лет за пять накопилось. А это прямое нарушение законодательства.

— Напиши жалобу в трудовую инспекцию, — фыркнул Гоголь. — Повесели публику, Бек!

— Заявление на отпуск напишу задним числом и уеду к сыну. А общественности объявите, что обязанности командира «Секиры» временно возложены на генерала Бердянкина.

— Он тоже под подозрением у следствия, — рыкнул Егоров. — Как бы вас вообще не расформировали к чертям собачьим.

— Почему, бать? — зло ощерился Бек. — «Секиру» сдавать нельзя. Пусть я в отставку уйду.

— Да подожди ты! — не выдержал Егоров и чуть прихрамывая заходил по комнате. Кирсанов молча следил за шефом — крепко сколоченным стариком с коротким ежиком седых волос и красным от возмущения лицом.

«Были когда-то и мы рысаками, — с болью подумал Кирсанов. — Раньше Гоголь и поворотом головы не выдал бы беспокойство. А сейчас поди давление долбануло. Плюс диабет и осколочное ранение в ногу. Батя, батя, — мысленно обратился он к Гоголю. — Живи вечно!»

— Ладно, — пробурчал недовольно Егоров. — Коса отправлю в Венесуэлу. Командование «Секирой» возьму на себя. А ты, Кирсанов, вали в свой отпуск и не отсвечивай, — рыкнул он. — Только адрес оставь, чтобы могли тебя найти. Сам понимаешь, что внутреннее расследование мы все равно обязаны провести.

— Так точно! — отрапортовал Кирсанов, да еще под козырек взял.

— Да, — кивнул Егоров. — Отпуск — хорошая идея. Хоть привилегий пока не лишишься. Машина, охрана…



— Так точно, — повторил Кирсанов, сдерживаясь, чтобы не заорать.

«Ну какие привилегии на фиг! Когда из-за каких-то придурков вся жизнь летит под откос. Машина, блин! Так вон своя в гараже пылится! Охрана мне тоже ни к чему, — мысленно отмахнулся он и тут же осекся. — Не, Славка с Димоном пусть пока останутся. Сейчас важно выяснить, почему хотят убить Саньку! — Кирсанов сжал кулаки, зная, что убьет каждого, кто посмеет навредить его сыну и его матери. Перед глазами тотчас же предстала улыбчивая брюнетка. Почему-то Кирсанову она померещилась в его рубашке, с кудряшками, спутавшимися от беспокойного сна. — Кому же ты могла помешать, девочка? — мысленно поинтересовался он у нее, выходя из кабинета руководства. — Отпуск так отпуск, — фыркнул он про себя, втайне надеясь, что за время его отсутствия в конторе ничего не случится. — Зато разберусь с Санькиными проблемами, — подумал он. — Да и с сыном коны наведу!»

Теперь же, рассматривая из окна мерса утопающий в снегу город, Кирсанов решил, что должен максимально воспользоваться каждым часом внезапно полученного отпуска.

«Лучше всего перевезти Саньку с Лешиком в Москву, — сам себе дал задание Кирсанов. — Тут уж точно никто не станет подрезать тормозные шланги на машине, — скривился он и замер, пораженный ужасной догадкой. От дурных мыслей охолонуло сердце. — Только не это! — взмолился он. — Господи, убереги!»

А когда в прихожей наткнулся на грязные ботинки сестры, почувствовал старую давящую боль за грудиной.