– Помиловать! Сдаться Гремучей Змее! Это все равно что отдаться во власть рептилии, имя которой он носит. Ты забыл о Джиле Пересе и его бойне.

– Я не забыл. Но разве убивали индейцев из племени койотерос?

– Конечно! И из этого самого отряда. Эль Каскабель этого не может забыть и заставит расплачиваться невинных людей. Ay de mi! (Горе мне!)

После этого восклицания, произнесенного с отчаянием, мексиканец погружается в молчание лишь на несколько секунд, чтобы снова посмотреть в бинокль. Он видел достаточно и знает, что его предположения оправдаются.

Отряд индейцев под командой Эль Каскабеля возобновляет движение, и взгляд в бинокль на запад обнаруживает второй отряд, огибающий гору с запада. Гамбусино опять может сосчитать всадников, их больше двухсот, и это кладет конец любым надеждам на успех столкновения с ними. Схватка невозможна. А отступать поздно. Невезучие шахтеры окружены или скоро будут окружены, осаждены на горе, как за стенами крепости; они, словно потерпевшие крушение в середине океана, без всяких шансов на спасение.

Глава X

Продольная линия

«Каменная артиллерия» готова; груда камней служит одновременно преградой и батареей орудий; люди кончили работу и теперь стоят, прислушиваясь к сигналам. Они знают, что о сигналах договорились, хотя их точное значение им неизвестно.

Но скоро узнают: слышен выстрел и почти сразу после него второй – словно выстрелы из двуствольного ружья.

– Индейцы идут сюда, и они близко! – сообщает окружающим значение сигналов дон Эстеван. – Скоро сами их увидим.

Он кивком показывает на покинутый лагерь, часть которого видна внизу.

Все смотрят в том направлении и на ллано за лагерем. Однако почти сразу слышны еще два выстрела, менее громкие и с таким же интервалом.

– Пистолеты, сигналы третий и четвертый! – механически произносит бывший командир драгун, лицо его становится все более мрачным. – Больше слушать нечего, – продолжает он. – Дон Педро был прав. Это апачи, и они совершают грабительский набег, скорее всего на города по реке Хоркаситас. К несчастью, мы у них на пути. Ах, амигос! Какое невезение! Хуже не могло быть!

Однако вскоре они узнают, что может быть и хуже. Узнают из уст гамбусино, который, задыхаясь после поспешного возвращения, кричит:

– Los Coyoteros! Отряд Эль Каскабеля!

Эти ужасные слова не нуждаются в объяснении, потому что все помнят кровавое событие, о котором уже шла речь. За подлый поступок капитана Переса и его бандитов солдат теперь расплатятся невинные. Как могут они ждать милосердия от родственников убитых? Какая надежда на то, что для них сделают исключение? Они не могут ни на что надеяться; все знают, что после этой бесчеловечной бойни апачи каждого бледнолицего считают врагом, а койотерос после пыток убивают всех пленных.

– Ты думаешь, что это отряд Каскабеля?

Это после краткого но выразительного отчета гамбусино задает вопрос дон Эстеван.

– Думаю? Я уверен в этом, твоя милость. В твой бинокль я узнал самого дикаря, потому что очень хорошо его знаю. Я разглядел его тотем, рисунок на груди; мой рисунок – бледная копия оригинала. Mira! (Смотрите!)

Говоря, он расстегивает и распахивает рубашку, показывая то, что уже показал Генри Трессилиану. Большинство слышало об этом погребальном символе на груди вождя койотерос, соответствующем его характеру, и теперь все знают, какой враг им угрожает и чего от него можно ожидать. Больше никакой надежды на дружбу или милосердие. С одной стороны, сильное и мстительное нападение, с другой – сопротивление до самой смерти.

Убедившись в этом, шахтеры сохраняют спокойствие, потому что опасность пока не кажется непосредственной. Они знаю, что сейчас они в безопасности; гамбусино заверил, что до них не добраться. Теперь они и сами это видят, и их опасения связаны не с настоящим, а с будущим. Им предстоит осада, и они не знают, долго ли она продлится и чем кончится. И, возможно, существуют шансы на спасение или бегство, о которых они еще не думали. Надежду трудно убить, и пока никто не впадает в отчаяние. Больше опасаются голода: вот враг, которого боятся больше всего.

Но пока так далеко никто не заглядывает. Вначале нужно увидеть врага, о котором проводник рассказывает такие ужасы; и вот, глядя на часть равнины, которая доступна их взглядам, они ждут появления врага.

Проходит почти час, прежде чем они видят его. Лошади и мулы успокоились и теперь спокойно пасутся, некоторые вошли для прохлады в воду: животным по-прежнему жарко после долгого Jornada (рабочего дня). Но от лагеря никто не отходит; единственные животные на равнине – антилопы вилороги; их стадо тоже направляется к воде, но останавливается, увидев незнакомые чудовища – фургоны. А вот птиц с черными крыльями фургоны не остановили: стервятники рассаживаются вокруг на земле и на камнях, дерутся над потрохами бычка, забитого для приготовления завтрака.

Неожиданно и одновременно птицы и животные, дикие и домашние, приходят в движение. Антилопы с фырканьем поднимают головы, словно увидели или учуяли врага, и мгновенно исчезают. Стервятники поднимаются в воздух, но не улетают, а начинают описывать круги. Лошади, мулы и крупный рогатый скот, словно охваченные безумием, лихорадочно бегают, ржут и ревут и вот-вот сорвутся в паническое бегство.

– Почуяли краснокожих, – понимающе говорит гамбусино, который вместе со всеми наблюдает за этими движениями. – И скоро мы сами увидим этих уродов. Вот они!

Ему не нужно показывать. Все уже видят: из-за выступающего восточного края Серро уже появилась голова сумрачной колонны; она вытягивается по мере того, как разворачивается линия. Индейцы еще далеко, до них не меньше лиги, и движутся они не к горе, но на запад, как будто хотят миновать гору.

Однако шахтеры, предупрежденные проводником, знают, что это не так. Слова Висенте вскоре оправдываются: на ллано начинает разворачиваться другая темная линия, она движется на таком же расстоянии, но с противоположного направления.

– Это отряд, который пошел на запад, – говорит гамбусино почти про себя. – Хитрый план: они хотят полностью окружить нас. Вероятно, думали, что мы всадники, и побоялись, что мы от них уйдем. Если бы увидели наши фургоны, это избавило бы их от хлопот. Но сейчас они уже видят их.

Никто не отвечает, все внимательно смотрят на сближающиеся отряды, то на один, то на другой. Видимая часть равнины по форме напоминает секстант; видимость с каждой стороны ограничена краями расселины, и с обеих сторон цепочки всадников продолжают удлиняться. Движутся всадники не быстро, они уверены в том, что полностью окружили лагерь. В голове каждой колонны группа всадников, а по всей длине под полуденным солнцем сверкает оружие; кажется, что две