За последний год административный аппарат шайки разросся как на дрожжах. Их ростовщическая деятельность расширилась. Отчасти благодаря тому, что Эрик понизил процентную ставку. Это означало увеличение количества клиентов и уменьшение масштабов насилия для взыскания долгов. Правда, возникла и необходимость в бухгалтерском учёте, кто-то должен был навести порядок в перечнях ссуд и затрат. Толстый Йохан предложил свою кандидатуру и получил общее согласие. Он отслеживал каждый долг, в его ведении находились деньги, составляющие ссудный фонд, ему даже была установлена определённая зарплата. А из-за принадлежности к шайке над ним давно прекратились разного рода насмешки и глумления.

Толстый Йохан руководил и кражами граммофонных пластинок, когда эта деятельность набрала обороты.

Всё началось экспромтом. Ёран, Каке и Каланча пришли в музыкальный магазин и, когда продавец повернулся к ним спиной, засунули пачку пластинок с Элвисом и Пэтом Буном под кожаные куртки. Эрик конфисковал добычу и продал её с помощью Толстого Йохана на школьном дворе. Вырученные деньги пошли в общую кассу. Так родилась идея…

Где-то месяц спустя воровство пластинок приобрело серьезный размах. Наверное, полшколы являлась в шайку с заказами на последние творения рок-музыкантов. Цена в школьном дворе уменьшалась по сравнению с магазином ровно на 50 процентов.

Систему изъятия отработали до тонкостей. Мальчик номер один появлялся у прилавка и спрашивал ту или иную запись классической музыки. Да, сперва хотел бы послушать. И пока продавец, ворча, занимался поисками на дальних полках, где хранилась дешевая и никому не интересная классика, мальчики номер два и три подходили к стеллажам с наиболее привлекательным товаром, заглядывали в свои записи и отбирали, пряча под куртки, Rock’n’Roll III или, скажем, Tutti Frutti с Литл Ричардом. Или что-то еще. И постепенно смывались со своей добычей. Мальчик номер один ещё некоторое время оставался в магазине, прослушивая свою пластинку, и наконец покупал ее, чтобы выйти и выбросить в ближайшую мусорную корзину.

Так они действовали, и дела их шли просто блестяще. Прибыль делили по справедливости. Иногда по общему согласию тратили на шмотки с узорами в виде драконов или другие нужные вещи. Хотя Эрик, конечно, понимал: вечно это не может продолжаться.

Но у него не было иных возможностей, прежде всего, иных друзей. Которых следовало всегда и во всем поддерживать. И нельзя было уходить в сторону, если они нуждаются в тебе. Опять же, отряду не выжить без строгой дисциплины и порядка. И конечно, дружбы — на ней-то много чего держится. По его мнению, друзья на то и существуют, чтобы все стояли за одного, а один за всех. И недавно он снова доказал это, получив на память шрам над левой бровью, сшитый пятью косыми стежками.

Они с Ёраном вдвоем возвращались в Школу из клуба, где играли в теннис. И посередине узкой улочки встретили компанию шпаны из народной школы. Эти ребята обычно не представляли особой опасности. Дрались они неважно, были, как правило, трусливы, медленно соображали. Но если при встрече один на один вполне годилось смотреть на них свысока, то в толпе своих «народники» вели себя хоть и беспланово, зато нагло, агрессивно.

А сейчас было их семь-восемь человек, вооруженных велосипедными цепями и бейсбольными битами. Так что требовалось уносить ноги без лишних размышлений.

К несчастью, Ёран бегал весьма небыстро. Обнаружив, что не слышит никого за спиной, Эрик обернулся и увидел друга в окружении. Полдюжины выигравших забег хулиганов прижали его к стене дома и готовились сполна отвести душу. Пахло серьезной трепкой.

Эрик, переводя дух, соображал. Сердце колотилось от волнения. Нужно было что-то решать. Немедля.

Бежать за подкреплением — нет времени.

Разбивать шпану на две группы — бесполезно. Ёрану всё равно не справиться с тремя-четырьмя противниками.

Стоять и угрожать издалека страшной местью? Ёрана бы это не спасло.

Но он не мог просто уйти, не мог и оставаться наблюдателем. Он знал: друзей в беде не бросают. А Ёран был его другом.

Приняв решение, он побежал по дуге вокруг группы, окружавшей Ёрана, чтобы отрезать одного из самых щуплых хулиганов, отставшего во время погони. Заметив его приближение, малыш неуклюже попытался защититься своей битой. Для дворового нокаута хватило одной плюхи.

С трофейным оружием в руке Эрик бросился к обнаглевшей компании. Они ещё не начали молотить Ёрана, возможно намереваясь растянуть удовольствие. Он налетел на них подобно ангелу мщения, размахивая битой как мечом. Прорвав оцепление, крикнул Ёрану: «Спасайся!» — и успел увидеть: тот выскользнул из кольца и пустился наутёк.

И тут кинолента остановилась. Теперь они сгрудились вокруг Эрика, перекрывая все пути отхода.

У троих по физиономиям текла кровь, еще двое, хватившие меча, так и сидели на земле, но Эрик подумал, что дела их не столь уж плохи. Он же бил не для того, чтобы изувечить, просто стремился ошарашить. Юные хулиганы всё ещё испытывали страх перед ним, но это не могло продолжаться вечно. И уж точно не было надежды отделаться разговорами.

Солнце светило, мимо по проезжей части пропыхтел грузовик. Как будто ничего особенного не происходило. Эрик рассматривал своих врагов. Штаны до колен, грубые ботинки, и, наверное, за версту несет керосином. Они ненавидели всех парней, ходивших в его Школу. Однако же сейчас в их взглядах виделись ему не только ненависть и предвкушение триумфа, но и что-то собачье, словно они не ведали о своем огромном преимуществе. Он припомнил Ромула и Рема, способных в клочья разорвать папашу, как они проделали с колли, вместо того чтобы с воем и поджав хвосты принимать его удары.

У двоих из компании текли сопли, они кашляли, запыхавшись от бега и возбуждения. Наблюдая за ними, Эрик почувствовал, что его агрессивность улетучилась. Не существовало ведь никакой причины для дурацкой войны между Школой и школой. Кроме одной (впоследствии он поймет — немаловажной): его соученикам предстояло стать начальством, а «народникам» — трудовой массой.

Эрик держал биту широким захватом, чтобы парировать вступительные удары. Его сопротивление, конечно, не имело смысла, шансы на спасение всё равно отсутствовали. В конце концов его ждет хряс по затылку от кого-то, прокравшегося сзади, пока он отвлечен нападавшими спереди. Он ослабил захват. Потом опустил биту на землю. Когда она глухо ударилась о тротуар, наступила полная тишина.

«Я сдаюсь, — сказал он. — Мне всё равно не на что рассчитывать, потому что вас много».

Ему вспомнилось, что так поступают хищники. Когда волки дерутся, случается, что лежащий снизу прекращает сопротивление, обнажая горло для зубов противника. И агрессивность сразу же покидает победителя.

Сначала казалось, его уловка сработала. Шпана вроде как заколебалась: возможно ли ударить в лицо человека, который даже опустил руки? Но, видимо, ненависть к его Школе была слишком сильна.

Эрик принял четыре-пять первых ударов, стоя без защиты и не уклоняясь. Потом они обрабатывали его методично и основательно. Вероятно, он потерял сознание, прежде чем упал на землю, и на него обрушились тяжелые пинки ногами.