– Да, – кивнула она. – Я тоже тебе верю. Мы выкарабкаемся.

Я проснулась от кошмарного сна. Старый Король ожил и преследовал женщину, будто газель в саваннах Африки. Потом оказалось, что его жертвой являюсь я. Он загнал меня и начал кружить, готовый к прыжку. Он жаждал разодрать меня на кусочки. Что за глупый сон, подумала я, ворочаясь на кровати и вздыхая, что рядом нет Питера. Но сегодня мне не везло.

Хватит ныть, приказала я себе. Перестань! Ты не маленькая эгоистичная девица. Питер встал рано и ушел. У него дела. Вчера вечером он встретил в «Маг Мел» агента по недвижимости, а позже рассказал мне, что придумал, как открыть вторую таверну на Тайби-Айленд. Он и Джордж – тот самый агент – договорились встретиться с утра пораньше, чтобы осмотреть подходящие здания. Питер пока не поделился своей идеей с родителями, но уже загорелся энтузиазмом. Если он согласен вести дела в доле с Клер и Колином, возможно, он разрешит мне внести свою лепту в качестве инвестора. Вероятно, Колин и Клер не сразу согласятся с его задумкой, но я очень порадовалась тому, что мы с Питером сможем реализовать свои мечты и даже пойдем по стопам его родителей.

Я встала и решила послушать новости. По радио не сказали ничего нового насчет тела, найденного у Хлопковой Биржи, зато сообщили, что теплая погода в Саванне затянулась. День обещал быть жарким. Я собралась одеться в одну из футболок Питера и шорты с мягким поясом. Заделаюсь подмастерьем у Айрис на кухне или, по крайней мере, посудомойкой, – в зависимости от тетушкиного настроения и состояния дел по подготовке к празднику. Здравый смысл советовал мне одеться попроще, но мне захотелось выглядеть покрасивее, чего со мной давненько не случалось. Чихнув на здравый смысл, я выбрала подарок Эллен – голубое хлопчатобумажное платье с цветочным орнаментом, расширенное в талии и с узким вырезом на груди. Сев у зеркала, постаралась привести в порядок волосы, те, что остались к нынешнему сроку беременности.

– Конфетка, ты чудесно выглядишь, – сказала я своему пухлому отражению и кивнула. Задумалась, не стоит ли и накраситься по полной, но тут в дверь позвонили.

Решив, что Айрис откроет, поскольку она обычно встает рано, особенно если вчера не была с Сэмом, я не волновалась. Нашла любимые кроссовки и принялась их шнуровать. Они не слишком гармонировали с платьем, но приходилось искать компромисс между красотой и практичностью. Снова зазвонил звонок. И еще раз.

– Сейчас открою, – пробормотала я вслух и с трудом поднялась со стула, вздыхая об утраченном проворстве.

Я побрела по коридору и аккуратно спустилась по ступеням. Звонок верещал без остановки. Секунду, мысленно сказала я. Беременная женщина ходит так быстро, как может.

Открыв дверь, я обнаружила на крыльце двоих хорошо одетых молодых людей. Я приготовилась дать им отпор, решив, что мне предложат выпуск «Сторожевой Башни» – журнала Свидетелей Иеговы, но вдруг услышала знакомые интонации.

– Мерси, – произнес юношеский голос.

Я была совершенно ошеломлена, когда поняла, что в наш дом пожаловал сам Мартелл Бурке, правнук Хило. Развязные подростковые манеры Мартелла куда-то пропали. Он щеголял в строгом черном костюме с галстуком, а на лице его было деловитое выражение. Наверное, паренек тоже изумился, когда я втащила его в дом и обняла.

– Ты сногсшибательно выглядишь, Мартелл! – воскликнула я.

Мартелл приветливо мне улыбнулся, хотя раньше мог просто скорчить небрежную мину. Я пристально посмотрела на него и пожала его руку. Блеск в глазах юноши был такой же, как и у матушки Хило. Я едва снова не разревелась.

– Кто там? – спросила Айрис.

Я обернулась – Айрис направлялась в нашу сторону, вытирая руки кухонным полотенцем.

– Мартелл! – взвизгнула Айрис. – Надо же, какой ты красавец!

Мартелл просиял, когда Айрис кинулась к нему и чмокнула его в щеку.

Потом кто-то прокашлялся, и я вздрогнула. А ведь Мартелл пришел к нам не один!

Странно, но сам Мартелл сразу же перестал улыбаться.

– Это Джессамина, моя родственница, – сказал он, делая шаг в сторону.

Девушка замерла у самого порога, склонив голову. Лучи утреннего солнца и дверной проем в качестве рамки напомнили мне картины Эндрю Уайета[5]. Джессамина выглядела изысканно и потрясающе, настолько красиво, что ею можно было либо восхищаться, либо завидовать чернейшей завистью. Светло-кофейная кожа, лазурные глаза и каштаново-рыжие волосы, почти такие же яркие, как мои. Она царственно стояла передо мной, пытливо наблюдая за происходящим.

– Пожалуйста, милости просим, – пригласила ее Айрис.

Джессамина вошла в наш дом так, будто ступила в комнату ужасов на городской ярмарке. Принялась озираться по сторонам. Особенно ее заинтересовала наша огромная библиотека, которая как раз находилась на первом этаже. Похоже, девушка приготовилась к тому, что оттуда выскочит страшила.

Кроме того, она молчала, будто воды в рот набрала. Ситуация становилась неловкой.

– Рада познакомиться, – произнесла я, протягивая руку, но она ее не пожала.

Спустя минуту или две Джессамина, наконец, решилась.

– Значит, в тебе тетя Хило души не чаяла? – спросила она ледяным тоном.

– Наши чувства были взаимны. Я тоже была без ума от нее, – ответила я, улыбаясь и стараясь хоть как-то растопить лед. Увы, у меня ничего не получилось. – Я ее любила, правда.

– Чувствуйте себя, как дома, – сказала Айрис, махнув рукой в сторону прихожей.

Вообще-то, мы ей пользовались лишь тогда, когда принимали гостей, с которыми не было ясно, следует ли их пускать дальше… Интересно, подумала я, Айрис сама-то осознает, что использует прихожую в качестве буфера?

Но Джессамина не обратила внимания на ее жест. Повернула вправо и прошествовала в библиотеку. Мартелл пожал плечами и пошел в прихожую. Я и тетя последовали за Джессаминой.

И увидели ее у портрета моей бабушки, который висел над камином. Девушка внимательно оглядела холст, протянув пальцы и едва не коснувшись полотна.

– Аделина Тейлор, моя мать, – с гордостью заявила Айрис.

Джессамина резко дернулась, как будто обожглась.

– Красивая, – констатировала она. – Вы на нее похожи.

– Благодарю, – улыбнулась Айрис. – Я тоже хотела бы так думать, но в ней было изящество, которого я, к сожалению, лишена.

Джессамина повернулась к нам.

– Должно быть, ваш отец ее очень любил, – добавила она, бросив взгляд на портрет. – От такого лица мужчина может все позабыть.

Что-то в ее словах задело меня, но Айрис ничего не заметила.

– Вряд ли, конечно, папа все позабыл, хотя свое сердце он точно потерял.