корреспонденты даже засняли, как Поленов мужественно стоит в центре горы трупов по колено в крови. Генерал лично обещал отпустить героя в отпуск, но получится ли это совсем неизвестно, ибо враги совсем озверели — лезут и лезут смертнички, а патроны уже кончились — осталось две гранаты. Ничего, Мариночка, не переживай, не впервой, прорвёмся: придётся опять сходиться с врагами врукопашную. Я не пацан, который боится крови. Я кровожадный солдат, который убивает по нескольку врагов в день, и ходит в обнимку со смертью. Зато, по уверению Поленова, в армии здорово кормят, даже остаётся. Комплименты Маринке Поленов также отвешивал в стиле Омара Хайяма и Саят-Нова. Передавал привет всем знакомым и просил погладить за него пса Волка.

Вот теперь Маринке и думай, какому герою отдать своё сердце: ведь оба, кто бы мог подумать, самые настоящие монстры. Хотя, судя по тем сражениям, из которых не вылезают друзья, она может их и не дождаться: погибнут бойцы во цвете лет. Это прекрасно, что в армии хорошо кормят, а то, что в войсках не хватает гранат, то министерству обороны огромный минус. Надо об этой проблеме написать письмо министру обороны, пусть озаботится дать бойцам гранаты, а то приходится им воевать штыками да врукопашную.

Маринка вздохнула: ей надо срочно готовиться к ЕГЭ, но из головы не выходили строчки из писем друзей. Ты смотри — пишут, что мой стан, как кипарис. Душевно пишут, аж коленки подгибаются.

Откуда бедной Маринке, озабоченной подготовкой к ЕГЭ, знать, что письма ей Борис и Никита писали под чутким руководством своих сержантов с привлечением интеллектуального ресурса многих опытных старослужащих, ибо написание бодрых писем домой очень поощрялось начальством. Для правильного написания письма любимой девушке сержант принёс уже готовый шаблон, утверждённый начальством, и образцы писем, а другие старослужащие дополняли письмо строчками с цветистыми выражениями, почерпнутыми из книг. Считалось, что кашу маслом не испортишь.

— Ты боец Ручкин, — инструктировал сержант Никиту, — подробнее и бодрее описывай свои подвиги: крови подпусти побольше, страшилок всяких. Гражданские дамочки это дело уважают до дрожи в коленках. Особо не считай убитых тобой врагов, ибо как говорил генералиссимус Суворов: «Чего их басурман жалеть». Особенно говори, что в армии вкусно кормят и ты не голодный. Это самое главное. Пиши так, чтобы в твоей деревне все плакали навзрыд от твоих писем.

— Я в посёлке живу, — поправил сержанта Ручкин.

— В каком посёлке? — осведомился тот.

— В Жупеево.

— Тем более, — поднял палец вверх сержант. — Это где? — озадачился он. Жупеево он не знал.

— Рядом с Комаровском, — ответил Ручкин.

Комаровск, впрочем, сержанту тоже был неизвестен.

— Вооот! — протянул сержант. — Пиши так, чтобы и в Комаровске рыдали над твоими письмами. Твою любимую девушку ты должен поразить своим глубоким внутренним миром. Женщиной нужно любоваться, комплименты кидать, иначе она померкнет. Правда, мозг их — загадка природы. Сомневаются они часто на ровном месте, долго себе выбирают пацана. Подумаешь фифы какие: харчами перебирают — рифленый им лучше, или в пупырышках. А нам без разницы…

— Эй, боец Назикян и ты, боец Итыркулиев, — позвал сержант двух солдат, признанных знатоков литературного русского языка. — Бегом включайте свой интеллект и помогите молодому военному написать бодрое письмо любимой и верной девушке, которая ждёт его из армии в посёлке Жупеево. У них, понимаешь, любовь.

Итыркулиев и Назикян прониклись и с удовольствием помогли, как могли.

— Вах, Ручкин, — диктовали Назикян и Итыркулиев. — Пиши своей девушке красивым почерком: «Твои губы, как розовый рассвет, как два коралла, мамой клянусь, да. Твои глаза, как нежнейший бархат ночи. Ты просто пэрсик». Красиво, да. Не благодари, да.

Теперь Маринке предстояло сделать сложный выбор между Поленовым и Ручкиным, а также между чувствами и подготовкой к ЕГЭ. Трудный, однако, выбор. Вот она проблема выбора во всей красе. Куда девушке податься: или к умным, или к красивым?

У кого-то любовь-морковь и пролитие слёз над любовными письмами, а кто-то, как, например, Семён Митрофанович, с ума сходит и тоже от проблемы выбора. Конечно, человеческое общество не идеально, пингвины — вот это идеальное общество, а люди по своей природе сволочи. Пока Маринка разрывается между подготовкой к ЕГЭ и написанием писем своим друзьям, которые, как оказалось, к ней неровно дышат, Семён Митрофанович Безпалько постепенно начал входить в паранойю. С помощью своего служебного ноутбука он стал вычислять, кто в посёлке Жупеево и городе Комаровске ведёт асоциальный образ жизни. Цель таких вычислений понятна, но в моральном плане принять решение по наметившимся фигурантам оказалось выше человеческих сил. Компьютер чётко и аргументировано составил список из таких асоциальных личностей. Что касается посёлка Жупеево, то, по мнению электронного прибора, для местного социума совершенно излишни десять человек, прошедших тюремные университеты. Бывших уголовников обитало в посёлке гораздо больше, но некоторые смогли влиться в общество и сейчас ничем не отличались от обычных обывателей. В проскрипционный список также входила вся семейка от мала до велика бесславно утопшего в болоте Грини Весёлого. Эта семейка насчитывала двенадцать человек обоего пола и разного возраста и имела смешную фамилию Качики. Кроме Качиков в проскрипционный список электронной железяки попала семья цыган в количестве восемнадцати особей. Итого ровно сорок человек, которых смело можно зачистить по причине их асоциального образа жизни. Куда деть восемнадцать наркозависимых особей, не входящих в список из сорока человек? Плюсуем их к сорока, получаем пятьдесят восемь заблудших душ. Эта компания болталась не просто балластом на шее общества, они существовали настоящими паразитами и вредителями. Безпалько надо принять решение об их уничтожении, а этот выбор он не решался сделать, потому и сходил с ума из-за проблемы выбора. Если бывших уголовничков ему как-то не очень жалко, то с уничтожением большой семьи Качиков имелись проблемы, да и с цыганами проблема. Цыгане жили на отшибе в двух домах. В одном более-менее приличном доме жил их старший, а в другом доме, похожем на сарай, скучковались все остальные представители этого племени. Причём цыган мужского пола имелось всего четыре человека, а остальные — это горластые бабы и чумазые детки. Но вред для местной экологии от них всех исходил большой. А именно, из-за их беспринципности и ненависти к окружающим. Они не хотели интегрироваться в местное общество, они хотели продавать героин. В самом Жупеево эта публика героин не продавала, а толкала его мелким оптом в Комаровске по устойчивым каналам. С этого и жили. Ещё их женщины ездили в Комаровск на «работу»: приставать к прохожим с гаданием или просто и незатейливо побирались. Мужики принципиально не работали, потому