Я не могу перестать дразнить ее, выводя ее за рамки привычного уровня комфорта. Я хочу, чтобы на этих щеках снова появился румянец.

— Обычно нет. — Она разражается нервным смехом, ее нижняя губа зажата между зубами… и да, снова эти розовые щеки. — Я предпочитаю готовить в одежде.

Я не перестаю смотреть на нее, пока она говорит. Не думаю, что смог бы, если бы захотел. То, как двигаются эти губы в форме сердца… черт возьми, она сногсшибательна.

— Откуда ты знаешь, если никогда не пробовала?

Она качает головой, улыбка все еще на ее лице.

— Это одна из тех вещей, которые ты не знаешь наверняка. — Она придвигается ближе к тарелке и вопросительно смотрит на меня. — Это требование нашего соглашения? Потому что если да, то нам предстоит много переговоров.

— Правда? Например? — Я кладу вилку на место и откидываюсь назад, положив ладони на верхнюю часть бедер.

— Например, я никогда не буду тебя целовать. — Она поднимает одну бровь. — Никогда. Не важно, насколько ты горяч, как я уже сказала, к моему полному унижению.

— Не забывай, что я еще объективно, безумно великолепен. — Мой рот изгибается в ухмылке.

Она наполовину хмурится, наполовину подавляет ухмылку.

— О, поверь мне, я не забыла.

— Не стыдись того, что у тебя хороший вкус. — Я беру свою свежую чашку кофе и делаю длинный глоток, мой игривый взгляд устремлен на ее суженные глаз.

Ракель может бросаться в меня любыми терминами. Что бы ни было написано в нашем контракте, это не будет иметь значения. Он не будет реальным. В отличие от нашего брака.

Она будет моей. Она просто не подозревает об этом.

И все же.

— Я также не буду с тобой трахаться. — Она становится серьезной.

— Черт, мне так понравилось слышать, как ты произносишь это слово. Можешь сказать его еще раз, но на этот раз пониже?

Мой член становится тяжелым, твердым, а ее глаза превращаются в шутливо сверкающие щели. Ее руки скрещиваются над маленькой грудью, которая полностью бы уместилась в моих ладонях. Мои руки покалывает от желания прикоснуться к ней во всех тех местах, которые она прячет.

— Что-нибудь еще? — спрашиваю я, не в силах сдержать ухмылку.

— Я не буду трогать тебя.

— Это так смело. Есть ли здесь какая-нибудь свобода действий? Я надеялся прижаться к тебе.

— Абсолютно никаких прижиманий. — Она едва подавляет смех.

— Что если мы будем смотреть фильм, ты в моих объятиях, и в итоге мы заснем вместе?

Она садится прямее.

— Зачем мне вообще быть в твоих объятиях?

— Может быть, тебе было холодно? Может быть, тебе было одиноко? — Мой голос становится глубже, мой взгляд буравит ее. — Может, тебе просто понравилось, как мое тело ощущается рядом с твоим?

Ее щеки вспыхивают, она прикусывает уголок нижней губы, и мой член дергается, желая оказаться там.

— Этого… этого никогда не случится. — Но в ее глазах слишком много неуверенности.

— Никогда — это слишком сильное слово, — добавляю я. — Давай подождем и посмотрим, что произойдет.

— Ничего не произойдет. — Ее слова остры, как меч. Я буду получать слишком много удовольствия, плавя его, пока он не перестанет быть угрозой.

— Как скажешь, жена.

— Не говори так!

— Эй! — Я поднимаю руки в знак поражения. — Я согласился с тобой.

— Ага, но твой голос — нет.

— Я не могу контролировать то, как звучит мой голос. У него есть свой собственный разум, как и у некоторых других частей моего тела.

Она проводит дрожащей рукой по шее, призывая мою ладонь обхватить ее, сжать, когда я зарываюсь глубоко внутри нее, прижимаясь ртом к этим сочным губам. Как будто каждый слой ее кожи взывает ко мне, приманивает меня.

Она оглядывает комнату, явно желая уйти от этого разговора. Я могу только догадываться, что это потому, что, как бы она ни отрицала свой голод, я знаю, что в глубине души она хочет зажечь наш огонь и почувствовать, как он горит.

Иногда, когда ты встречаешь совершенно незнакомого человека, появляется невидимая нить, которая тянет тебя к нему. Словно гравитация смещается и создает что-то новое. Ты не понимаешь этого — черт, ты можешь даже не хотеть этого — но это происходит само собой. Так и между нами.

Это притяжение неоспоримо. Она может пытаться делать вид, что не чувствует его, но оно будет расти, пока мы оба не будем поглощены.

— Я не могу поверить, насколько это место большое, — говорит Ракель.

— Теперь это твое.

— На три месяца, — отвечает она, блеск в ее глазах ярко сияет, напоминая мне о моей темноте.

— На сколько захочешь.

— Я не останусь дольше трех месяцев.

— Отлично. — Мои губы поджимаются. — В любом случае, ты, наверное, надоедливая.

— Только после полуночи. — Она выдыхает легкий смех.

— Напомни мне держаться подальше, когда часы пробьют двенадцать. — Искренний смешок вырывается из моей груди.

Я не помню, когда в последний раз я так смеялся или улыбался с женщиной. Конечно, я делал это из вежливости, но это никогда не казалось настоящим. С ней все по-другому. Как будто мы давно дружим.

Ее плечи опускаются со вздохом, выражение лица становится мрачным.

— Спасибо. За то, что спас меня. — Она смотрит на меня со слишком сильными эмоциями, ее губы поджаты. — Потому что это то, что ты сделал.

Но я этого не делал, хочу сказать я. Я солгал.

Моя челюсть сжимается от необъяснимых чувств.

Это жалость? Стыд? Я не знаю.

Она слишком красива, чтобы оказаться в центре нашей войны. Слишком хороша, чтобы стать простой пешкой на нашей шахматной доске. Но в каждой войне есть свои жертвы, и она скоро станет моей.

Возможно, я не смогу полюбить дочь своего врага, но я буду относиться к ней со всем уважением, которого она заслуживает, а это гораздо больше, чем ее отец сделал для моей семьи. И в те холодные и одинокие ночи мы будем согревать друг друга, даже если наши сердца — всего лишь лед.

Я не могу поверить, что Карлито думал, что она когда-нибудь будет у него. Я бы сделал все возможное, чтобы уберечь ее от этого мудака. Мы оба не любим ее, но я не буду жестоким. Не так, как он. Женитьба на ней — это просто способ продвинуться в семье. Сейчас он всего лишь солдат, но жениться на дочери советника — это чертовски большой шаг вперед.

Жаль, что я только что поставил крест на его планах. Его невеста скоро станет моей женой, и я сделаю все возможное,