Да. Ты.

— Пока нет. Это трудная просьба, даже с учетом всех денег, которые я бы предложил ей взамен.

И горшок был подслащен.

— Деньги? — Ее тон повышается от волнения. — Сколько денег?

— Я думаю, миллион долларов будет вполне приемлемо. А ты как думаешь?

Ее брови взлетают вверх.

— Я сделаю это!

— Что?

Я поворачиваю голову к ней, когда паркую машину на своей подъездной дорожке.

— Ты серьезно? Тебе действительно стоит подумать об этом, — говорю я, но внутренне ухмыляюсь, как ублюдок, зная, что, зная, что она в моих руках.

— Мне не нужно об этом думать.

Она тянется к моей руке, цепляясь за мой бицепс со всем отчаянием, проскальзывающим в ее глазах. Я чувствую это и ненавижу.

Я бы позволил тебе улететь, если бы мог, птичка, но я не могу. Теперь ты моя.

Будет ли она так же отчаянно пытаться сбежать от меня, когда узнает о своей новой судьбе?

Для меня это не должно иметь значения. Ничто из этого не имеет значения. Ни ее боль, ни то, что я должен сделать. Все это не имеет значения. Единственное, что меня волнует, это месть за смерть моей семьи.

— Послушай… — Она убирает свою руку от меня. — Мне некуда идти. Если я вернусь домой, боюсь, моя мать отправит меня к алтарю в течение следующего часа. А мой жених? Он настоящий засранец. Я боюсь того, что он сделает, когда получит меня в свои руки. Так что даже если ты какой-то сумасшедший психопат-убийца… — Она смеется. — Это нормально. Я подумывала о том, чтобы покончить с собой сегодня вечером, так что ты избавишь меня от этой проблемы.

Эти слова врезаются прямо в центр моей груди.

Блять. Эта женщина.

— Ракель…

Я поднимаю руку, мои пальцы тянутся к четким контурам ее лица. Моя ладонь находит ее щеку, и мне нравится, как хорошо она подходит.

— Не говори так, — шепчу я, нежно проводя большим пальцем по ее коже.

Она смахивает слезы, но они не могут спрятаться от меня. Я вижу их. Я чувствую, как они проникают в мое сердце. Мне противно, что мне жаль ее, но я не могу отгородиться от этого. Это чувство одолевает меня. Она такой хороший человек, меня убивает видеть столько боли в ее глазах.

— Прости меня за мою душещипательную историю. — Ее голос трещит, переполненный эмоциями. — Может быть, мне было суждено встретить тебя. Может быть, ты — мой единственный шанс начать все с чистого листа, где меня не смогут найти.

Я бы хотел, чтобы это было правдой.

— Я помогу тебе. Я обещаю. — Мои губы предательски обманывают ее, а глаза показывают, что я хороший человек.

Она тает от моих прикосновений, ее веки закрываются, а дыхание выравнивается.

— Если ты серьезно настроена, то я дам тебе все необходимое, чтобы начать новую жизнь, как только закончится трехмесячный срок, — добавляю я. — Я выдам тебе новое удостоверение личности, паспорт, и ты сможешь выбрать, куда, черт возьми, захочешь поехать. Никто тебя не остановит.

Какой же я ублюдок.

— Ты сделаешь это? — Ее лицо озаряется, глаза блестят.

— Я сделаю это. Без вопросов.

На ее лице столько надежды, и будет не очень приятно, когда она поймет, что все это не реально.

— Спасибо! — плачет она, бросаясь ко мне и обвивая руками мою шею, ее мелкие всхлипы пробивают броню, которую я построил вокруг своего сердца, чтобы не пустить ее туда.

Перестань заботиться о ней. Она — ничто.

Но я не могу.

Мои руки обхватывают ее, притягивая еще ближе, желая защитить ее и не понимая почему.

Она дочь моего врага. Почему меня волнует, что с ней случится? Почему из-за ее слез я хочу вырвать сердце Карлито и скормить его ее отцу?

ГЛАВА 4

РАКЕЛЬ

Сесть в его машину — это был риск, на который я готова была пойти. Что еще я могла потерять? Моя жизнь и так была сущим адом. До сегодняшнего дня я и мечтать не могла о том, чтобы сесть в машину к мужчине, которого только что встретила.

Но все кардинально изменилось.

Когда я думала, что до свадьбы осталось шесть месяцев, мне казалось, что этого времени достаточно, чтобы что-то сделать, но три месяца — это ничто. Это произойдет раньше, чем я успею оглянуться.

Кем бы ни был Данте, я знаю одно: у него есть деньги, и много. С того момента, как я увидела его машину, я поняла, что он должен быть богат. McLaren не из дешевых, а его стоит добрых два миллиона долларов. Я кое-что знаю об автомобилях. Это моя отдельная страсть. Я люблю роскошные автомобили, особенно спортивные.

Как только мы подъехали к дому, я убедилась, что мои подозрения были верны. Его дом — это не просто дом, а огромный белый особняк, занимающий целые акры земли.

Мы сидим на его кремовом замшевом диване, пальцы ног загибаются на мягком, мохнатом белом ковре. Передо мной электрический камин, а над ним висит хрустальная люстра в форме капель дождя. Мои ладони обхватывают теплую кружку кофе, а он потягивает свой.

Учитывая, что наступил рассвет, я приветствую кофеин, проникающий в мой организм. Но, честно говоря, я совсем не устала. Не так, как тогда, когда я вернулась домой со свадьбы. Наверное, это беспокойство выводит меня из-под контроля.

— Чем именно ты занимаешься? — спрашиваю я, когда он делает еще один глоток из своей кружки и ставит ее на квадратный стеклянный столик перед нами.

Как только я вошла, я заметила всех телохранителей, расставленных по территории. Каждый из них высок, строен и достаточно страшен, чтобы у меня сложилось впечатление, что они убьют любого, кто посмеет войти внутрь без приглашения.

Зачем они ему нужны?

— Я управляю несколькими компаниями, — холодно бросил он.

— Они, должно быть, хорошо работают, — пробормотал я, глядя на соборный потолок и черно-белые произведения современного искусства, развешанные по стенам.

— С ними все хорошо. — Он усмехается, говоря мне, что они делают гораздо больше. — А что насчет тебя?

— Я ординатор второго года обучения в больнице по программе общей хирургии. — Я снова смотрю на него. — Мне осталось еще три года.

— Ого. Так ты не только красавица, но и с мозгами? Черт.

Мои щеки горят от комплимента. Я не привыкла к похвале. Мои родители никогда не были из тех, кто раздает комплименты.

Его язык неторопливо проводит по нижней губе, пока его взгляд неуловимо скользит по моему телу, но