что подарил меня вам и отправил сюда, - заявила девушка. – Теперь мой господин вы.

- Хочешь сказать, тебя это радует?

- Я счастлива, что могу служить господину.

- Ты что, рабыня?

- Мой господин… прежний господин купил меня два года назад.

- Купил? Ты откуда родом?

- Я не знаю, господин. Рабам это знать не обязательно.

- Но имя свое ты знаешь?

- Конечно, господин.

- И как же тебя зовут?

- Меня зовут Шамуа.

- Странное имя.

- Господину – прежнему господину, - оно нравилось. Он говорил, что это имя мне подходит. Но если моему господину не нравится мое имя, он может дать мне другое. Я буду рада носить то имя, которое нравится господину.

- Это Череза так тебя назвал?

- Череза? – Серые глазищи над чадрой удивленно раскрылись.

- Ну, твой хозяин. Бывший.

- Нет. Меня назвала женщина, которая обучала девочек в школе рабов в Фаршаде.

- Фаршад? Где это?

- Это в Альбарабии, господин.

Ага, значит, я правильно все понял – у дела, которое мне поручил Череза, предательски торчат альбарабийские уши. Мой работодатель бывал в Альбарабии. Колдуном буду, если и тут не обошлось без Шамхура Риската и его «Истинного пути».

- Но ты ведь не альбарабийка, верно? – продолжал я.

- Я не знаю, господин.

- А если я скажу тебе: «Гюльчатай, открой личико!»?

- Что, господин?

- Чадру сними, говорю.

Она тут же подчинилась. Что я могу сказать? Шамуа была определенно северянкой, и ее лицо полностью соответствовало всем ее остальным достоинствам. И еще – у Шамуа было лицо, что называется не обезображенное интеллектом. Эдакая девушка-куклешка, свеженькая, хорошенькая и очень земная. Красоток с таким типажем обожают фотографы рекламных буклетов и модельных журналов. Что-то с трудом верилось, что Череза просто так взял и подарил мне такую девушку. Может у него, как у самого Хью Хефнера, таких красоток полон дом? Или же девушка приставлена ко мне шпионить. Вот это больше всего похоже на правду…

- Ты красивая, Шамуа, - похвалил я. Девушка заулыбалась.

- Господин очень добр ко мне, - заявила она, стрельнув в меня своими глазищами.

- Шамуа, - я решил проверить еще одну свою догадку, - а ты не проминж?

- Про… кто?

- Проминж.

- А что это такое?

- Это тоже девушки, - сказал я тоном, которымобычно разговаривают со слабоумными, - но только они родились в Империи, в месте, которое называется Кубикулум Магисториум.

- Нет, - подумав, ответила Шамуа. – В школе в Фаршаде были девочки-имперки. Они все были темноволосые и темноглазые, только у одной глаза были голубые. Баххар, женщина, которая нас учила, говорила мне, что я скорее всего родом из Уэссе или Хирна. Баххар говорила, что там много людей с такими же светлыми волосами и глазами, как у меня. Но если господин хочет, чтобы я была проминж, я готова.

- Нет уж, оставайся просто Шамуа. Что ты умеешь делать?

- Я буду делать все, что прикажет господин.

- А если я прикажу тебе повеситься?

- Если это развлечет моего господина, я готова.

- Ты странная, Шамуа. Но ты мне нравишься. Пожалуй, я оставлю тебя у себя, - сказал я. – Будь моей гостьей. Чувствуй себя как дома. И ничего не трогай.

- Спасибо! - Девушка обрадовалась так искренне, что я даже смутился. – Господин не пожалеет. Я буду служить ему верой и правдой.

- Постараюсь, чтобы у тебя было не так много работы. – У меня от запаха духов и близости молоденькой полуголой девицы начала кружиться голова. - Я человек простой, привык все делать сам.

- Да? – Она посмотрела на меня почти с ужасом. - Господин сам убирает свой дом, стирает одежду, готовит обед, наливает себе вино, в одиночку принимает ванну?

- Кхм! – кашлянул я. – Насчет ванны я как-то не подумал.

- Господин совсем не заботится о себе, - заявила Шамуа.

- Твоя правда, - я на негнущихся ногах подошел к кровати и скинул перевязь с катаной. Пока это было все, что я мог себе позволить. Когда находишься в комнате тет-а-тет с полуголой смазливойдевицей, которая заглядывает тебе в рот и готова выполнить любую твою прихоть, а ты понятия не имеешь, зачем она здесь, надо держать себя в руках. Мать твою ёпэрэсэтэ, а как же это трудно!

- Ты так и будешь стоять? – сказал я, ощущая на спине ее ожидающий взгляд. – Расскажи что-нибудь.

- А что хочет слышать господин?

- Расскажи о себе. Что ты любишь?

- Я люблю моего господина.

- Так вот сразу? Ты же меня совершенно не знаешь.

- А разве это важно? – заявила мне Шамуа.

Я не нашелся, что ответить. У девушки были свои представления о логике.

- Хорошо, ты любишь меня. А что ты еще любишь…любила, когда была у прежнего господина?

- Я любила, когда у меня были критические дни.

- Уф! – Я ошалело посмотрел на улыбающуюся Шамуа. – Это еще почему?

- В такие дни господин позволял мне ничего не делать, и я целые дни проводила в своей комнате.

- Хорошо, а еще что ты любила?

- Когда господин делал мне подарки.

- Вот это мне понятно, - я сразу вспомнил Вику Караимову и Русланчика с его «Гелленвагеном». – А что тебе дарил прежний господин?

- Украшения, благовония, красивую одежду.

- Надеюсь, ты захватила с собой свой гардероб.

- Конечно, господин.

Да, легкий у тебя гардеробчик, подумал я, оглядев ее и покосившись на узелок. И еще, малютка, собираясь ко мне на службу, вроде как навесила на себя все украшения, какие ей подарил Череза.

- Тебе придется подождать с подарками, - сказал я, помолчав. – Я сейчас очень занят.

- Как угодно господину.

- Слушай, и не зови меня «господин», хорошо?

- Почему господин не хочет, чтобы я называла его господином?

- Не хочу и все тут. Зови меня… - тут я запнулся: называть девушке мое настоящее имя нельзя. – Зови меня по имени - Арне.

- Если господину угодно, я буду звать его Арне, - сказала девица с поклоном.

Бог ты мой, ну и вышколена эта красотка! Нет, этот мир мне нравится все больше и больше…

-