— В курсе, в курсе.

— У меня есть допуск на высоту пять тысяч.

— А это высоко?

Он аж рот раскрывает от моей наглости. Я прячу счастливый смех в пальцы и мотаю головой, когда он решает взять с меня извинения поцелуями.

— Издеваться решила? — Рома ведет горячими губами по моему лицу и так быстро находит мои губы, что я замираю от удовольствия. — До сих пор сомневаешься высоко это или нет? Или появились догадки?

— Нет, ни одной, — тянусь к нему сама и обнимаю руками шею. — Я ничего не понимаю в этом, вот совершенно… тебе придется рассказать мне о своем деле, а кое-что даже показать.

— Да? Любопытство проснулось?

Рома ведет широкой ладонью по моему бедру, собирая тонкую ткань платья.

— Горный пилот — это безумно сексуально, Рома.

— С допуском на пять тысяч.

— С допуском на пять тысяч, — киваю и накрываю его ладонь пальцами, чувствуя, что еще чуть и мне станет на все плевать и повторится наше бурное знакомство в машине, как уже случилось на первом свидании. — Черт, а вдруг мой номер на последнем этаже?

Я указываю на отель с квадратными окнами и большим черным козырьком.

— Да, высоковато, — Рома усмехается, понимая, к чему я клоню. — Проводить?

— Именно. Я даю тебе допуск на пятый этаж.

Мне снова хорошо и спокойно, я забываю обо всем лишнем и вспоминаю, что у меня только завязываются отношения с прекрасным мужчиной. Я выхожу из машины и ловлю его крепкую ладонь, оглядываюсь по сторонам и глубоко вдыхаю вечерний приятный воздух. Рома берет всё на себя и я сама не замечаю, как оказываюсь в светлом номере, он даже лучше предыдущего и радует лаконичным современным дизайном.

Я сажусь на первый же стул и снимаю с уставших ног туфли. Смотрю на Рому, который тоже снимает ботинки, а следом темный пиджак, и вдруг признаюсь себе, что уже привыкла к его присутствию. Он рядом, и мне хорошо. Я помню, что хотела побыть одной, но он убедил меня самым сладким способом. Зацеловал и заласкал, и я оказалась не в силах отказаться от того, чего не было в моей жизни долгих два года.

— Пойдем в душ вместе, — я поднимаюсь со стула и нащупываю застежку платья.

Рома жадно следит за тем, как я распускаю молнию, а потом перешагиваю через ткань. Он молчит, а я и без его слов вижу, что он снял пиджак, но не стал трогать рубашку.

— Иди ко мне, — протягиваю ему ладонь и произношу его фразу, после которой случилась наша первая близость. — Я покажу тебе дорогу. Но тебе придется снять рубашку.

— Там мало приятного…

— Замолчи. Никогда не говори мне такого.

Я сама подхожу к нему и кладу ладони на его пресс. Рома на рефлексах отступает, когда я слишком напираю, но все же заставляет себя остаться на месте. Я же нахожу сероватые пуговицы и начинаю их расстегивать.

— Зачем оно тебе, малышка?

— Малышка, — повторяю за ним и на мгновение останавливаюсь. — Ты же слышал, что он называет меня “маленькой”. Не надо, Ром, придумай другое обращение.

— Я все-таки напоминаю тебе его?

— Нет.

Я вру.

И возвращаюсь к пуговицам, которые вот-вот пустят меня к его изувеченному телу.

— Ты не готова к такому, — Рома вдруг поднимает ладонь и зажимает мой подбородок, заставляя посмотреть в его потемневшие глаза. — Я пойму, если тебе станет не по себе. Это нормально.

Я отбрасываю полы его рубашки, смотря в его глаза, и на ощупь нахожу ладонью его живот. Вздрагиваю от ощущений, к которым действительно оказываюсь совершенно не готова. Я знаю, что с ним случилось благодаря короткой записи в карточке компании, но я не смогла найти фотографий. Ничего и нигде, как страшная тайна. И теперь я ощущаю ее под подушечками пальцев — глубокие рытвины и жестокие шрамы, которых так много, что они наталкиваются друг на друга. На нем нет живого места.

Я закусываю нижнюю губу, чтобы сдержать выдох, и встряхиваю головой, чтобы Рома уже отпустил мое лицо и позволил опустить на него взгляд. Но он все равно сомневается, и в эту секунду я отчетливо понимаю почему.

— Боишься моей жалости? — я произношу это вслух. — Что увижу твою слабость? Особенно, когда мне так нужна защита от мужа.

Уголки его губ дергаются, Рома то ли хочет усмехнуться, то ли ловит в последний момент нервную улыбку. Но я точно понимаю, что попала в цель. Ему не по себе от одной мысли, что я могу увидеть в нем калеку и разочароваться. Ему легче спрятаться от меня и успеть делами доказать, что может защитить и спасти, а уж потом говорить о своем прошлом.

— Пожалуйста, разожми пальцы. Я не сомневаюсь в тебе, и ты не сомневайся во мне.

Он медлит еще секунду, но потом убирает пальцы с моего подбородка. А я увожу взгляд вниз и веду пальцами по его прессу, чувствуя, как полыхает на кончиках фантомная боль. На это на самом деле тяжело смотреть.

— Я в порядке, — отзывается Рома и я понимаю, что ни черта не умею владеть лицом. — Это всего лишь шрамы.

— Как ты выжил?

— Я люблю жизнь.

Я шумно выдыхаю, услышав столь простой ответ, и начинаю улыбаться сквозь все-таки выступившие слезы.

— Ну вот, — примирительно шепчет Рома. — Я все-таки довел тебя до слез.

Он крепко обнимает меня и пытается удержать, но я упрямо рвусь прочь и ухожу губами по его груди ниже и ниже.

Я целую и зализываю его раны. Наклоняюсь, выводя жаркие круги по каменному прессу и прижимаюсь так тесно и туго к нему, что у меня перехватывает дыхание. Рома кладет ладонь на мою голову и закапывается длинными пальцами в волосах. Он перебирает ими и поглаживает меня.

Перед глазами становится темно и в ту же секунду вспыхивают мерцающие огоньки. Я становлюсь почти что пьяной и уплываю в нашу близость, как в тихую гавань.

— Леся, — шепчет он на выдохе и я понимаю, что запустила чистый ток по его кровотоку. — Сладкая…

Мне нравится, что я стала сладкой, а не малышкой, и широко улыбаюсь. А потом веду влажную дорожку по диагонали и повторяю глубокий шрам на его животе. Рома напрягается в первое мгновение и его ладонь тяжелеет, запутываясь в моих волосах, но я продолжаю ласкать его языком, и он уступает мне. Он тоже нагибается и ведет носом по моей макушке, вбирая мой запах.

Я ничего не вижу перед собой, прикрыв глаза, только чувствую. Прижимаюсь лицом к его израненному телу и покрываю его поцелуями и грязными ласками, словно хочу стереть страдание, которое он пережил.

Хочу, чтобы ему было хорошо со мной. Как мне с ним.

— Черт, — он царапает мой слух рыком и сжимает в руках сильнее.

Но я ловко выскальзываю из них и опускаюсь перед ним на колени. Рома замирает, не готовый к такому повороту событий. Он, наоборот, хотел подтянуть меня наверх, но теперь смотрит на меня сверху вниз и напрочь забывает, как дышать.