С этими словами «мусорный король» вышел из гостиной, даже не пожав детективу руки. Гудман немного постоял в замешательстве, а затем обратился к появившейся на пороге служанке.

– Проводите меня в комнату Брендона, будьте добры.

Толстая мексиканка нервно обернулась на дверь, за которой исчез Натан Гролш, не решаясь показывать гостю покои хозяев без их разрешения.

Лу предъявил служанке значок полицейского и кивнул в сторону лестницы, давая понять, что его намерение осмотреть помещение не просто вежливая просьба, и та неохотно подчинилась.

Гудмана провели на второй этаж, в большую светлую комнату, декорированную с любовью и заботой. Сразу стало понятно: Брендон Гролш был любимым сыном. Должно быть, он рос чудесным мальчишкой до того момента, как наркотики бесповоротно изменили его жизнь. Стены увешаны постерами со спортивными машинами, плюшевое кресло в углу завалено футбольными мячами, на полке выстроился ряд наград за победы в чемпионатах по плаванию и карате. На столе ровной стопочкой лежали карточки с изображением игроков футбольной лиги.

Когда же парнишка успел свернуть на кривую дорожку?

За спиной детектива раздалось всхлипывание. Он обернулся и увидел зареванную, с красными глазами Фрэнсис Гролш.

– У него же был компьютер? Или мобильный телефон?

Она кивнула.

– И то и другое. Но Брендон продал их, чтобы… ну, вы понимаете.

Гудман кивнул. Он отлично понимал.

Женщина обвела комнату глазами и тоскливо вздохнула.

– Может, у него был и другой аппарат, какой-нибудь дешевый, но я не видела.

– Миссис Гролш, ваш супруг полагает, что Брендон мертв. Говорит, вы получили какое-то письмо…

– Мы не можем быть уверены, что он умер! – с жаром воскликнула она, заламывая руки. – Может, это вообще дурная шутка!

– Но письмо все же было?

Она закивала, роняя слезы.

– Вы получили его от миссис Баден?

Снова кивок.

– Я понимаю, что Брендон мог умереть. Я не дура! Я знаю, как кончают наркоманы. Мне не хочется верить, но вероятность велика. Мой малыш звонил мне несколько раз в неделю. Порой был под кайфом, порой в норме. А прошлым летом звонки прекратились без всякого предупреждения. – Глаза женщины вновь налились слезами. – Но я все равно отказываюсь верить! Пока не увижу доказательств, пока не смогу убедиться собственными глазами, что мой мальчик умер, я отказываюсь верить! Вы же понимаете меня?

– Понимаю. Поэтому мне важно узнать все, что можно: любые детали способны пролить свет на это дело. Думаю, вы и сами устали жить в неведении, не так ли?

Она отчаянно закивала.

– Ваш сын мог обратиться за помощью к кому-то, кроме вас? Может, к приятелям? Лечащему врачу? Преподавателю?

Фрэнсис тяжело вздохнула.

– Брендон не занимался с преподавателями, он давно бросил учебу. Терапия ему не помогала, он сбегал из клиник. Не думаю, что Брендон стал бы туда звонить.

Внезапно Гудмана осенило:

– А сеансы доктора Николя Робертс он не посещал?

Фрэнсис на мгновение нахмурилась и прикрыла глаза. Ее губы беззвучно шевелились, словно она пробовала имя на вкус.

– Не припоминаю такого. – Она уставилась на детектива. – Если Брендон найдется, ему грозят неприятности?

Глядя на эту сломленную горем, безутешную женщину, которую не поддерживал муж и которая жила слабой надеждой найти сына-наркомана, Лу медлил с ответом.

– Мы пока не знаем, мэм, – размыто ответил он и протянул ей визитку: – Если что-нибудь вспомните, позвоните мне.

– Хорошо, – покладисто ответила миссис Гролш.

Сев в машину, Гудман размышлял о визите к Гролшам. Похоже, все ниточки вели к супругам Баден, и чем быстрее состоится разговор, тем лучше. Отъезжая от тяжелых ворот поместья, Лу чувствовал, что с каждым метром ему становится легче дышать. Тяжелая атмосфера в доме «мусорного короля» вывела его из равновесия.

Бедняга Брендон.

Проезжая мимо дома с охапкой шаров для девятилетнего Райана, Гудман изо всех сил пожелал ему удачи. Дети, родившиеся в богатстве, не всегда вырастали счастливыми.

– Трей! Эй, Трей!

Голос Марши Реймондс эхом раскатился по холлу дома на Денкер-авеню. Марша с матерью и сыном перебралась сюда два года назад. Их старый дом в неблагополучном районе буквально развалился на части, когда ребята из местной банды закинули в окно спальни тротиловую шашку. Они не намеревались никого убить, это было хулиганство чистой воды, однако дом взрыва не пережил.

На прежнем месте семья Реймондс жила довольно бедно. Трей пытался заработать, толкая наркоту, но едва сам не сторчался, так что переезд был ему полезен. Новый дом – новая жизнь. Трей бросил свое занятие и нашел работу. Благослови Господь доктора Дугласа и его прекрасную жену, которые дали Трею шанс. Марша каждый вечер молилась за доктора Никки Робертс.

– Да ты оглохнешь от своих колонок, Трей! – завопила она, пытаясь перекрыть рев какого-то рэпера. – К тебе пришли! Тащи сюда свой зад!

В дверях стоял Хеддон Дефо и, ухмыляясь, наблюдал, как Марша решительно шагает к комнате сына. Трей познакомился с Дефо в реабилитационной клинике, когда лечился в группе у доктора Дугласа. Тогда Трей был костлявым мальчишкой, в ссадинах, со спутанными волосами и бегающими глазами. Почти девять лет он толкал дурь и употреблял сам. По статистике такие, как он, не выбираются. Дети трущоб, не знавшие иной жизни, не имевшие надежды, сразу возвращались на улицы. Но Трей оказался крепким орешком. Он стал тем самым исключением, которым гордятся врачи любой клиники.

– Здорово! Дай «пять»! – Хеддон протянул руку Трею. – Как сам?

– Круто, – ухмыльнулся парнишка. – Не ждал тебя. Все в порядке?

– Проезжал мимо, решил заглянуть.

Оба расхохотались. Вестмонт был не тем районом, мимо которого мог проезжать Хеддон Дефо. У них с Треем была одного цвета кожа, однако они жили в разных мирах. Сын врача и университетского профессора истории, Хеддон вырос в Брентвуде. Черные дети, проходившие лечение в клинике Робертса и Дефо, называли Хеддона «Наш Обама», и это прозвище прекрасно отражало его вполне «белые» замашки и любовь к классике, включая музыку и немое кино двадцатых годов. Хеддон мог часами рассказывать о Чарли Чаплине, однако едва ли знал, кто такой Тупак. Трей, напротив, был типичным продуктом современного общества. Он унаследовал громкий голос матери и привычку влипать в неприятности от парня по имени Билли Джеймс, который исчез с горизонта, едва Марша Реймондс от него забеременела.

– Правда, доктор Дефо, зачем вы приехали? Что-то случилось? – спросил Трей, провожая гостя в свою комнату.

Тот похлопал парня по плечу.