– Никого нет дома, – заметил Джошуа. – И тем не менее еще встречаются люди, особенно на Базовой, которые утверждают, что мы покорили Долгую Землю.

Род пожал плечами:

– Ну и что? Зачем обязательно что-то покорять? Почему бы просто не принимать все как есть? Ведь даже если что-то изменится, всегда можно просто перейти…

И Джошуа понял, что Род именно так смотрит на мир. Или на миры. Бесконечное сейчас, бесконечное здесь, место, где не имеют значения дата и расположение. И бесконечно щедрое. Место, где не нужно работать, строить или чинить. Место бесконечного бегства. Джошуа вдруг охватили сильные смешанные чувства. Род родился на Долгой Земле, его поколение навсегда отделено от Джошуа огромной пропастью Дня перехода, и никогда их взгляды на мир не будут одинаковыми.

Тут он бессилен. Он крепко сжал плечо Рода, но тот не ответил.

Джошуа подозревал, что оба испытали облегчение, когда наступил полдень и самолет заложил вираж над безлюдными последовательными мэдисонскими озерами ровно в трех тысячах переходов к западу от Базовой. Над единственным костром на берегу вился дымок.

И когда самолет начал снижаться, сидевшая у костра женщина встала и замахала рукой.

Род обменялся с Салли Линдси всего несколькими словами. Джошуа подозревал, что его сын всегда испытывал неловкость из-за напряжения между матерью и Салли, хотя, по его мнению, бродячий образ жизни Салли больше походил на тот, который выбрал для себя Род, чем оседлая работа акушерки Хелен. Род довольно вежливо попрощался и пожал руку отцу.

Потом Салли и Джошуа стояли бок о бок, наблюдая за тем, как самолет взмыл в небо, прежде чем перейти и исчезнуть. Джошуа постарался отбросить сожаления – чувство, что он упустил еще одну возможность.

Салли позволила Джошуа проглотить ланч из жареной кроличьей ножки и чашки холодного кофе, пока сама взваливала на плечи рюкзак и затаптывала костер.

– Не хочешь терять ни минуты, Салли? Ты не изменилась.

– Ну еще бы! А зачем мне меняться? В любом случае ты всю ночь отсиживал свою жирную задницу в самолете, тебе нужно размяться. Кстати, с днем рождения.

– Спасибо.

Джошуа подумал, что в свои пятьдесят пять Салли выглядит даже более подтянутой, чем когда была моложе. Она как будто высохла до какого-то затвердевшего комка.

– Послушай! – сказала она. – Ты хочешь попасть в Ближние Земли к вечеру, да? Три тысячи миров за шесть часов или около того. Нам нужно держать темп – переход каждые несколько секунд. Если делать привалы правильно, у нас получится. – Она пристально посмотрела на него. – Это если ты не станешь жульничать и срезать путь.

– Имеешь в виду, через слабые места? Нет, разве что в крайнем случае.

– У тебя день рождения. Какой, к черту, может быть крайний случай?

– У меня назначена встреча. Последний отрезок я пройду с Нельсоном Азикиве.

– С этим занудой?

– У тебя все зануды, Салли. Наверное, даже я.

– Особенно ты, Валиенте. Не льсти себе. – Она присмотрелась к нему внимательнее. – Ты в порядке? Только серьезно.

– Вернулась моя головная боль. Вот почему я сократил свой последний творческий отпуск.

– А! Головная боль Тишины. Твоя легендарная чувствительность к возмущениям в глубинах Долгой Земли…

– Салли, это не шутка. Лобсанг всегда говорил, что ты мне завидуешь из-за этого.

– Ха. Этот специалист по психологии. Ну раньше ты бывал прав…

– Прав относительно Первого Лица Единственного Числа. Прав относительно большой миграции троллей в две тысячи сороковом…

– Не надо мне перечислять. У тебя есть идеи, что происходит на этот раз?

– Нет, – печально ответил он. – И никогда не было.

– Ага? Так это нарушение? Мы идем или нет?

Ничего не ответив, Джошуа выбросил остатки ланча, надел на спину рюкзак, проверил ботинки, и они отправились.

* * *

Салли ровным шагом шла по берегу озера. Они держались подальше от кромки воды – там могли собираться животные, подстерегать крокодилы и другие водные опасности.

Они будут обходить это озеро и его последовательные версии до самого вечера, переходя на восток через каждые несколько шагов. Так просто. Последовательные озера и последовательные побережья.

– Знаешь, тебе нечего беспокоиться о сыне.

Джошуа улыбнулся.

– Даешь мне семейный совет? Ты, незамужняя, бездетная, о которой собственный отец вспомнил, только когда ты ему понадобилась подставить плечо на Долгом Марсе?

Она хмыкнула.

– Ты знаешь, что там теперь австралийские аборигены? Расселяются по Долгому Марсу. Похоже, их общественное устройство подходит для таких аридных миров. А что касается семейного совета, дети всегда восстают против образа жизни родителей. Это естественно. Поколение твоего сына, к счастью для них, выросло в совершенно ином окружении, чем ты и я. Абсолютные новые проблемы, новая этика. Особенно после того, как пала Базовая Земля и правительство перестало пытаться обложить всех налогами. И без сомнения, Долгая Земля с самого начала устроила естественный отбор умных среди тупых.

– Знаю, Салли. Я был там, помнишь? И если отбор не естественный, то ему можно подсобить, правильно?

Она бросила на него сердитый взгляд.

– Кто-то же должен этим заниматься сейчас, когда даже Мэгги Кауфман со своими военными дирижаблями появляется очень редко.

Джошуа знал, что теперь Салли зарабатывала на жизнь профессией выживальщика. В обмен на заранее оговоренную плату она остается на несколько месяцев, может, на год, с новой общиной колонистов, помогает им справляться с самыми явными опасностями, избегать первых ловушек. Джошуа знал, что для женщины, которая всегда терпеть не могла дураков, это нелегкий карьерный выбор. Физические опасности ее не пугали, но Салли с ее нетерпимостью было нелегко возиться с людьми.

Но у Джошуа на Долгой Земле были собственные осведомители, и до него доходило немало слухов о том, что Салли на самом деле творила. Она становилась все более известна самосудами. Он беспокоился о ней, о том, что она все больше сбивалась с пути. Тем не менее сейчас он ничего не сказал.

Они перешли в мир, где на земле суетилось довольно много животных, привлеченных озером. Наверное, на этой версии Земли свирепствовала какая-то засуха. Путешественники сделали привал и попили воды из бутылок. Воздух был пыльным и горячим. Стадо животных, напоминающих оленей, настороженно пило воду, гигантский ленивец поднялся на задние лапы пощипать свернувшиеся листья засыхающего дерева. Существа, похожие на больших опоссумов, беззастенчиво копошились у лап ленивца, роясь в его отбросах.

– Знаешь, Джошуа, мы с тобой отличаемся от остальных. Мы не селяне и не горожане Базовой. Но мы и не пионеры. Мы не колонисты, как твоя мышка Хелен.