Текстовое сообщение:

«Я ЕДУ. ОНА ЖДЕТ?»

Эван выдохнул застоявшийся птичий запах и написал ответное сообщение:

«СПАЛЬНЯ».

Мгновением позже пришел ответ детектива Чемберса:

«ХОРОШО. УХОДИ. ХОЧУ ЧТОБЫ ОНА БЫЛА ОДНА».

Сквозь сиреневые занавески было видно, как у входа останавливается автомобиль – судя по звуку мотора, массивная американская модель. Еще некоторое время мотор издавал рокочущие звуки, а потом затих, перестав заглушать шум улицы: на заднем дворе кто-то смеялся, откуда-то доносилась тараторящая по радио испанская речь – какая-то реклама, над головами пролетел реактивный самолет. И вот раздались приближающиеся к дому шаги.

Эван невольно подумал о том, как часто вслушивалась в эти шаги Морена, сидя вот так же в этой комнате.

– Пожалуйста, не надо! – надрывался попугай. – Пожалуйста, не надо!

Вслед за шагами послышался металлический лязг ключа, вставляемого в замочную скважину. Скрипнули дверные петли, а за ними и доски пола. Все ближе, ближе.

Дернулась ручка двери в спальню. Вверх, вниз. Дверь была закрыта.

– Я понимаю, Кармен, что ты напугана, – раздался из-за двери хриплый голос. – Обещаю, я буду нежен. – В дверь поскреблись. – Не обязательно бывает больно в первый раз. – Ручка двери снова дернулась. – Я позабочусь о тебе.

Эван отложил телефон Морены и поднял пистолет. На ум ему пришло еще одно изречение Джека: «Большая проблема, большая пуля, большая дыра».

– Ну же. Я принес тебе цветы. Открывай, я покажу тебе их.

Ручка двери затряслась уже более требовательно. Попугай все не замолкал. Рука Эвана с зажатой в ней веревкой напряглась.

– Мне надоело играть в игры, девочка. Открой дверь. Или ты сейчас же откроешь эту чертову дверь…

Эван осторожно дернул за леску. Она натянулась, и дверная ручка повернулась, открывая замок.

– Вот так, – снова послышался голос Чемберса, на этот раз более спокойный. – Хорошая девочка.

Дверь приоткрылась от толчка сильной руки. В поле зрения Эвана появилось мускулистое предплечье с закатанным к локтю рукавом, а затем и лицо вошедшего в комнату мужчины. Он был гладко выбрит, коротко подстрижен. Покрытая пятнами кожа, жестокий взгляд.

Чемберс шагнул вперед, и под его ногами зашуршала полиэтиленовая пленка. А затем он изменился в лице.

– Ты кто еще, на хрен, такой?

Полицейский опустил взгляд. Только сейчас он заметил пленку под ногами. Когда Чемберс снова посмотрел на Эвана, его взгляд был совсем другим.

– Ох, – сказал коп. – О, нет!

– Хочешь услышать самую яйцедробительную байку года? – спросил Томми Стоджак, прохаживаясь вокруг своего верстака, и, докуривая, затянулся сигаретой «Кэмел». – Скоро можно будет печатать чертовы «пушки». Вбиваешь программу, и принтер отливает форму. Хотел бы я поглядеть, как политиканы в Вашингтоне запретят такое!

Томми выплюнул сигарету, торчавшую из-под его байкерских усов, и погасил ее в раковине, перед тем как окурок присоединился к десяткам своих товарищей, плавающих в красной бочке с водой. Один тлеющий уголек мог бы превратить всю эту мастерскую в оплавленный кратер.

– Но не будем шугать обывателей, а?

Эван последовал за ним через слабо освещенное пространство, заполненное неподвижными машинами, острыми лезвиями и ящиками для оружия и походившее на недра средневекового замка. Солнце Лас-Вегаса нагревало стены, в воздухе пахло порохом и оружейной смазкой. От жары порез на предплечье Эвана воспалился. Кожу пощипывало, с раны осыпа́лись засохшие частички суперклея.

Томми изготавливал «пушки» по требованиям заказчика. Он занимался приобретением и разработкой оружия для различных неофициальных организаций, существующих с разрешения правительства, хотя прямо никогда об этом не говорил. По его манере выражаться и вести себя Эван заключил, что Стоджак связан со спецподразделениями военно-морского флота. Примерно семь лет назад они с девятипалым оружейником пересеклись благодаря целой паутине контактов и с тех пор медленно сближались. Было непросто добиться доверия, ведь им ровным счетом ничего не было известно друг о друге, но все же после нескольких тайных встреч, покружив какое-то время друг около друга, подобно осторожным акулам, им удалось прийти к чему-то подобному. Каким-то образом с помощью полунамеков и отсылок Эван и Томми смогли сверить свои моральные компасы и выяснить, что они показывают одно и то же направление.

– Конечно, у них есть недостатки, – продолжал Томми, – у распечатанных пистолетов. Проблемы с контролем качества. Но тебе-то что? Тебе же лишь на курок давить. Пока оно делает «бах!», ты счастлив, верно? – Он подмигнул Эвану и махнул рукой, указывая на липкий кофейник за его спиной. – Почему бы тебе не налить мне чашку горячего заткнисьнафига и не сказать наконец, что тебе надо.

Томми собрал многое из того, что находилось в арсенале Эвана. Оружейник мог добывать стволы без серийного номера и снабжать заказчика юридически не существующим оружием.

Но сегодня, на следующее утро после убийства нечистого на руку копа, Эвану нужно было кое-что другое.

Он потянулся к своей кобуре, висевшей на бедре, со щелчком вынул оттуда свой «Вилсон 1911» и протянул его Томми.

– Мне нужно, чтобы ты расплавил ствол и боек, – сказал Эван.

– Палил из него?

– Да, палил.

– Попал в плохих парней?

– В одного.

– И сказал Господь: сохраняйте суд и делайте правду.

Пальцы Томми, разбирающего пистолет на верстаке, двигались со скоростью дилера, сдающего карты в блек-джек. Оружейник надел сварочные очки, зажег горелку и превратил ствол, затвор, боек и выбрасыватель в шлак. Затем поставил новые детали и протянул «Вилсон» Эвану.

– Вуаля, – произнес Томми. – Пистолет-призрак. Весь в тебя.

Эван вставил в пистолет новую обойму, передернул затвор и начал засовывать оружие в кобуру, но Томми остановил его.

– Придержи коней, ковбой, – сказал он и указал на стоявшую в тени трубу.

Стальная труба длиной в четыре фута, наполненная песком, была закреплена под углом в сорок пять градусов. Надев защитные очки и наушники, Эван прицелился в раструб и на пробу выпустил весь магазин. Пули с глухим стуком, эхом разнесшимся по мастерской, вошли в песок.

Эван удовлетворенно кивнул и вновь повернулся к Томми, который прикончил свой кофе, открыл жестяную банку с жевательным табаком и с наслаждением сунул мясистый лист в рот. Эвану доводилось сталкиваться с людьми, у которых было много разных привычек, но он не знал никого, кто переходил бы от стимулятора к стимулятору с такой же легкостью и энтузиазмом, как Томми.