— Спасибо, Барнет, но с этим я должна справиться сама.

Он ошибся. Шерил не нужно то, что он мог бы ей предложить, — свою любовь. Для нее он навсегда останется другом ее мужа, ее другом не более.

Стараясь не выдать своего разочарования, Барнет как можно непринужденнее воскликнул:

— Не знаю, как ты, а я умираю с голоду! Ну что, попробуем атаковать холодильник моей матери?

Шерил мелодично рассмеялась — в ночи будто зазвенели серебряные колокольчики.

— И как можно скорее!

Положив Шерил руку на плечо, Барнет вслед за ней вошел в комнату. Ненадежный баланс их дружеских отношений был, можно сказать, восстановлен. Интимность момента ушла, рассеялась, будто ее и не было.

Вот только сердце Барнета никак не хотело войти в свой нормальный ритм, да в мысли вплеталась тоска, с которой он никак не мог справиться.

К тому времени как Шерил проснулась, комната уже была полна света. Но разбудили ее не солнечные лучи. В дверь, отделяющую ее спальню от комнаты Барнета, стучали.

— Шерил, проснись!

— Отстань, Барнет… — простонала она, натягивая на голову простыню.

— Ну, давай же вставай, дорогая. Солнце сияет, вода сверкает, песок золотится, а ты валяешься в постели. Тратишь драгоценное время.

Шерил стянула с головы простыню ровно настолько, чтобы увидеть стрелки будильника. Одиннадцать. Не может быть! Она поморгала и снова взглянула на часы. Ну и ну. Даже не припомнить, когда в последний раз она столько спала.

Молодая женщина неторопливо потянулась, отбросила в сторону простыню и, полежав еще немного, заставила себя сесть на кровати. Затем сунула ноги в тапочки, прошлепала через всю комнату и, зевая, открыла дверь.

Барнет стоял, опираясь на дверной косяк, и улыбался. Он молча оглядел ее, облаченную в свободную, размера на два больше, футболку, задержался взглядом на спутанных волосах и мельком отметил пушистые розовые тапочки.

Легкая усмешка тронула его губы.

— Тебе кто-нибудь говорил, что по утрам ты чертовски выглядишь?

Шерил нахмурилась. Мог бы и промолчать. Жаль, что она не может ответить ему тем же. В свободной футболке и шортах Барнет смотрелся очень даже здорово. Она скользнула взглядом по его длинным мускулистым ногам, плоскому животу и широким плечам, и у нее вырвался вздох одобрения. Годы тренировок сделали свое дело: фигура Барнета стала безупречной. У Шерил чуть было не появилось желание заняться спортом.

Она отвела со лба спутавшиеся волосы и спросила:

— Ты меня только для того разбудил, чтобы узнать это?

— Ошибаешься. Вовсе не для того. Хотел предложить тебе немного размять ноги. — При этом он взглянул на упомянутую часть ее тела.

Шерил инстинктивно одернула футболку, которая, как ей казалось всего минуту назад, вполне надежно закрывает бедра. Но сейчас под изучающим взглядом карих глаз Барнета футболка словно уменьшилась в размерах и стала прозрачной.

Предложение размяться, пробившись, наконец, в затуманенное сном сознание, вызвало активный протест ее тела. Барнет невозможен, его страсть к спорту — настоящее безумие.

— Ты же знаешь, Барнет, я не бегаю. Мне ни за что за тобой не угнаться.

Его улыбка стала еще шире.

— А кто тебе предлагает бегать? У меня другой план: давай устроим на взморье небольшой пикничок, а потом погуляем. Если захочешь, можем и понырять в заливе.

Шерил закусила губу — такому искушению трудно противостоять.

— А как же твоя семья? Разве мы не должны проводить время вместе со всеми?

— Я уже провел со своей семьей три часа, дожидаясь, пока ты проснешься, — проворчал Барнет. — К тому же впереди у нас целый вечер в обществе Стэплтонов.

— Но твоя мать… Что она подумает?

— Моя мать как раз и предложила этот пикник на берегу. Пока мы разговариваем, она собирает корзину.

Больше Шерил не протестовала.

— Ладно, я согласна. Буду готова через пять минут.

Закрыв дверь, Шерил сорвала с себя футболку и устремилась к шкафу, куда сложила прошлым вечером свою одежду. Из верхнего ящика она извлекла купальник, который купила накануне отъезда. Эластичный цельный белый купальник несколько смущал ее: слишком глубоко вырезан снизу и слишком открыт сверху. Как всегда, торопилась домой и не успела толком рассмотреть, не то, что примерить. Ну да ладно, сойдет, решила Шерил.

Она натянула на себя купальник и, чтобы спрятать слишком высоко открытые ноги, надела сверху шорты. Потом почистила зубы, быстро провела щеткой по волосам, собрала волосы в пучок, нанесла легкий макияж и через пять минут, как по звонку, стояла на веранде, поджидая Барнета.

Он появился почти сразу, держа в руке корзину для пикника.

— Не верю своим глазам! Чтобы женщина собралась вовремя и небо не упало на землю…

Шерил вздернула носик.

— Считаю это оскорблением всего женского пола, Барнет Стэплтон. Возможно, мне даже придется отказаться от вашего заманчивого предложения…

— Очень-очень печально, очень. Такой ланч!.. — Он склонился над корзиной и приподнял крышку. — Ну-ка посмотрим… Сыр, несколько сортов, между прочим. Копченые сосиски, потрясающие крекеры, фрукты и… о, сырный пирог на десерт.

— Ну, разве можно так искушать бедную женщину? — простонала Шерил. — Нечестно, нехорошо, непорядочно…

— А вот и ошибаешься! Всего лишь тактика торговых переговоров, усвоенная благодаря бизнесу, — пояснил Барнет. — Найди слабость у клиента и, используя ее, сделай ему предложение, от которого он не сможет отказаться. — Он шутливо коснулся кончика ее носа. — А тебе, моя дорогая, пришлось бы отказаться от еды.

— Ты просто невыносим!

Шерил рассмеялась, почувствовав необыкновенную легкость: его доброжелательное подтрунивание и яркий свет дневного солнца растопили напряжение вчерашнего вечера.

Вслед за Барнетом она спустилась по широким ступеням веранды и оказалась на берегу. Ноги тонули в мягком белом песке. Шерил сбросила сандалии и зарыла ступни в его прохладную глубину.

— Уолли был бы в восторге. Никакого двора — одна огромная песочница.

Барнет усмехнулся.

— В следующий раз захватим и его.

«В следующий раз»? Приехать сюда еще раз?

Шерил промолчала — не стоит придавать значения случайно вырвавшимся словам. Почему Барнет должен снова привозить ее сюда? У него нет на то никаких реальных причин.

— И куда теперь? — спросила она, оглядывая необозримый песчаный простор.

Они были одни. Лишь чайки суматошно носились над их головами да волны с глухим шелестом лизали берег.