Один взгляд в ясные глаза Шерил — и его защитные инстинкты закричали-завопили: «Осторожнее!» Одно прикосновение к ее волнистым каштановым волосам — и его кровь быстрее побежала по жилам. Ощущение опасности пульсировало теперь во всем теле Барнета. И, что шее хуже, чувство вины глубоко запустило в него своп ледяные пальцы. Его бросало то в жар, то в холод. Барнет неслышно застонал.

Да что со мной происходит?! — со злостью спросил он себя. Шерил нужно отдохнуть, расслабиться, ее не должны преследовать ничьи похотливые вожделения. Ничьи. А особенно со стороны того, кого она считает своим другом. Но, если честно, до чего же приятно чувствовать ее рядом, касаться ее волос, ощущать тепло ее тела…

На мгновение Барнет позволил себе представить, что обстоятельства вдруг изменились: она не вдова его друга, они не сидят в переполненном самолете, а лежат на пляже и вокруг — ни души.

Он закрыл глаза и тут же чуть не вскочил с места, уверенный, что самолет начинает разваливаться на куски. Вот тебе наказание за нечистые мысли, сыронизировал он. Как оказалось, сладкие грёзы развеял грохот тележки, которую катила по проходу стюардесса.

— В первый раз летите? — приветливо спросила девушка, останавливаясь рядом с ними и глядя на невысохшие слезы на лице Шерил. Затем она бросила быстрый взгляд на Барнета и участливо спросила: — Может быть, вашей жене что-нибудь выпить, чтобы успокоить нервы?

— Жене? — Кровь бросилась Барнету в лицо.

Шерил, словно ее ударило током, мгновенно подняла голову с его плеча, вырвала руку и поспешно сообщила:

— Я ему не жена.

— Нет, конечно, нет. Мы друзья, — подтвердил Барнет, чувствуя абсолютную неуместность своего объяснения: — Просто хорошие друзья.

Шерил прижала руку к горлу. На ее пальце блеснуло обручальное кольцо, которое она, став вдовой, не сняла.

— И вместе путешествуем, — добавила Шерил.

— Летим на свадьбу моей сестры — смущенно пояснил Барнет.

— Понимаю… — протянула стюардесса, поглядывая то на одного, то на другого. — Так может, сэр, ваш «друг» хочет выпить?

Барнет взглянул на Шерил. За последние несколько секунд у нее на лице добавилось розовой краски, отметил он. Не глядя на него, она покачала головой. Барнет откашлялся.

— Спасибо, нет.

— Хорошо, сэр, возможно, попозже… Барнет ответил неопределенной улыбкой, и стюардесса покатила свою тележку дальше по проходу.

Между Барнетом и Шерил повисло неловкое молчание. Она ёрзала в кресле, расправляя смявшуюся юбку. Барнет заметил, что Шерил отодвинулась от него — ровно настолько, насколько позволяло кресло. Лицо ее снова стало напряженным. Увы, его небезуспешные попытки хоть на пару дней убрать все трудности с пути Шерил, дать ей возможность отвлечься от всего были сведены к нулю. Она выглядела такой же озабоченной, как до посадки в самолет.

Шерил взглянула на часы и притворно зевнула.

— Уже три. А я поднялась сегодня ни свет, ни заря: нужно было сложить вещи, заглянуть еще раз в школу… Ты не возражаешь, если я немного вздремну?

— Конечно, нет, — быстро ответил Барнет.

Не сказав больше ни слова, Шерил откинула спинку своего кресла и закрыла глаза.

Барнет чувствовал себя идиотом.

А потом в нем проснулся неожиданный гнев; Нет, не на Шерил, она не сделала ничего особенного, — на самого себя. Он первым нарушил условия их дружбы. Переходить определенную границу, пытаться приблизиться к ней — значит, говоря на языке спорта, играть на чужом поле.

У него нет на это права.

Право это было дано лишь одному человеку — его лучшему другу. Который уже почти два года мертв. Которого Шерил до сих пор любит.

— Шерил… — прервал ее сон знакомый поддразнивающий голос. — Открой глаза, соня. Мы уже приземляемся.

Она проснулась не сразу: видимо, преддорожные хлопоты и сборы действительно утомили ее. Не открывая глаз, Шерил несколько раз вздохнула и, изгоняя остатки сна, потянулась — насколько позволяло кресло. При этом ее рука коснулась мускулистого плеча, отчего по всему телу, расслабленному дремотой, побежали мурашки.

Она открыла глаза.

Барнет встретил ее взгляд.

И память мгновенно вернула ее к тому, что предшествовало этому спасительному сну. Фактически она сама бросилась в объятия Барнета. Стюардесса даже решила, что они женаты. Ошибка бортпроводницы так смутила Барнета, что он покраснел, — и стыдно ему было, конечно же, не за себя.

Сейчас в его глазах такое неопределенное выражение… Нипочем не узнать, что у него в мыслях.

Самолет сделал резкий толчок и остановился. Пассажиры встали, собирая свои вещи. Поднялся и Барнет. Шерил последовала его примеру. Ей требовалось время, чтобы восстановить душевное равновесие, и потому она делала все медленно, не спеша. Барнет продемонстрировал недюжинную выдержку и чудеса терпения.

Пока она шла по проходу, рука его, как бы страхуя, лежала на талии Шерил, отчего по ее спине шел легкий холодок. Этот интимный жест напомнил ей об ошеломляющем ощущении близости Барнета, когда ее голова покоилась на его плече.

До чего же она сожалела о своем решении! Согласиться провести с ним уик-энд! О чем она думала? Ее чувства того и гляди вырвутся наружу, и один Бог знает, что тогда может произойти.

Только через час они получили свой багаж, арендовали машину и вышли из здания аэропорта. Стояла тяжелая влажная жара, хотелось побыстрее сбросить вмиг ставшую несвежей дорожную одежду и надеть что-нибудь невесомо-легкое. Хотелось поскорее куда-нибудь добраться.

Барнет погрузил в багажник вещи и со вздохом удовлетворения открыл дверцу машины.

— Ну, теперь прямо к воде. Шерил устало улыбнулась.

— Эй, не забудь, — весело сказал Барнет, — мы на пути к каникулам!

Нехитрая шутка вернула Шерил утраченное равновесие. По-видимому, решила она, дружеские основы отношений восстановлены.

Барнет уверенно вывел машину из толчеи улиц на широкое окружное шоссе, поблескивающее от недавнего дождя. Шерил, откинувшись на спинку сиденья, наслаждалась быстрой ездой. Пусть это и станет началом каникул, решила она, а все, что было до этого, — прочь, прочь, прочь…

В таком настроении она и увидела большой красивый дом, сложенный из какого-то светлого камня. Барнет свернул на широкую подъездную дорожку, и только тут Шерил подумала о его родителях. Точнее, об их с Барнетом разнице в происхождении.

Она была дочерью полицейского и до замужества жила с отцом в небольшой двухкомнатной квартирке. Даже самый оптимистично настроенный наблюдатель не назвал бы их семью богатой. И все же они были по-своему богаты — теплом и любовью.

Барнет, наоборот, родился в состоятельной семье. Когда дети стали подрастать, его родители перебрались из Новой Зеландии в Австралию, в Кэмпбеллтаун, где отец Барнета открыл риэлтерскую фирму. А потом, когда сыновья уже учились в колледже, мистер Стэплтон удалился от дел и решил еще раз, уже окончательно, поменять место жительства, остановив свой выбор на Мельбурне, вернее, на его морском пригороде. Барнет родился, что называется, с серебряной ложкой во рту, никогда ни в чем не нуждался и все же, по мнению Шерил, был самым непритязательным человеком на свете. Иногда она даже забывала о разнице в их происхождении. Вернее, он никогда не давал ей повода вспоминать об этом.