Не успела Дафна ответить, как сидевший немного дальше преподаватель, признанный специалист по Георгу Третьему, вмешался в разговор и, признав ее правоту, рассказал историю о том, как колледж получил это серебро в награду от одного бывшего ученика, который, к глубокому сожалению, был повешен неблагодарным монархом за то, что сражался в какой-то из войн не на той стороне.

Беседа продолжалась.

У Лоры уже начала кружиться голова от тех знаний, которые с наилучшими намерениями обрушили на нее доброжелательные профессора. Гидеон наблюдал за ней со все возраставшим чувством как удовлетворения, так и отчаяния.

Удовлетворения от того, что она явно была не в своей тарелке. А отчаяния, потому что, как он ни старался, не мог заставить себя отвести от нее взгляд.

Черт бы ее побрал, почему у нее такой необычный овал лица? И почему она должна очаровывать всех этих старых закоснелых ученых мужей, которые в глубине души предпочитают, чтобы их колледжи оставались монашескими кельями? Почему у нее такой заразительный смех и она так возмутительно очаровательна?

Какого черта она надела это платье?

Он не мог оторвать взгляд от пересечения оранжевых полос на ее груди, позволяющих видеть, как от горящих свечей светится ее кожа.

Он выпил бокал шампанского «Вдова Клико» из огромных винных погребов колледжа и попытался завязать с сидевшим справа остроумным специалистом по новейшей истории беседу на любую тему.

Уэллес пытался отвлечься от этого смущавшего его американского голоса, такого мягкого и волнующего, который смеялся и шутил со старым Рексом Джимсоном-Кларком, но это ему не удавалось. Снова и снова его холодные синие глаза устремлялись в ее сторону. Она не давала ему покоя, как больной зуб.

Но не он один так упорно не спускал глаз с Лоры Ван Гилдер.

Справа, через несколько человек, доктор Олленбах нервно крошила кусочки хлеба на свою тарелку.

«Я должна получить ее. Если не получу, то не знаю, что мне и делать. Мне просто необходимо выиграть ее. Мне необходимы деньги. Я должна, должна, должна».

Напротив нее, между деканом и секретарем, сидела Марта Дойл и, пряча улыбку, тоже смотрела на Лору Ван Гилдер.

«Немного она рисуется, эта женщина. Платье просто вызывающее. Интересно, есть ли у меня шанс получить эту премию? Вероятно, нет. Ну да ладно».

В конце стола сэр Лоуренс Фокс ковырял вилкой в своей тарелке.

«Я становлюсь слишком старым для всей этой суеты. С радостью уйду в отставку. Я больше не выдержу, если не получу премию. Нет, мне ее не дадут. Могу поспорить, что ее получит Гидеон».

И с другого конца стола за происходящим наблюдала доктор Жюли Нгабе, на ее миловидном лице отражалось полное спокойствие. Черные глаза не выдавали чувств, а полные красивые губы не были ни растянуты вызывающей улыбкой, ни плотно сжаты. Она выглядела совершенно спокойной.

«Если они не дадут мне эту премию, то колледж Св. Иоанна не предоставит мне второго гранта. Вчера Мортон явно намекал на это. И если я не получу премию, у меня не будет средств, чтобы остаться в Оксфорде, закончить диссертацию и получить степень доктора философии. Мне придется вернуться в Кению. А дома все рассчитывают на мой успех. У меня должен быть шанс! Кроме профессора Уэллеса, я единственная, кого с уверенностью можно назвать первоклассным ученым. Будет несправедливо, если ее не дадут мне».

Наконец подали последнее блюдо.

Лорд Сент-Джон-Джеймс постучал ложечкой по бокалу, и в зале наступила тишина. Он поднялся, чтобы обратиться к своему воинству.

– Леди и джентльмены, мои уважаемые гости, – кивнул он в сторону преподавателей других колледжей, – и студенты. – Он быстрым взглядом обвел зал, заполненный молодыми людьми. – Сегодня мы собрались, чтобы услышать, как мисс Лора Ван Гилдер объявит, кому присуждена престижная премия Ван Гилдера в области психологии.

По залу пробежал шепот вежливого одобрения. Сэр Вивьен на своем стуле очень громко вздохнул и явно сбил с директора пафос.

– Мисс Ван Гилдер, пожалуйста, – тихо сказал он.

Сидевшие за большим столом вытянули шеи, даже те, чьи предметы, такие как технологии и современные языки, были далеки от психологии. Всегда есть что-то возбуждающее в присуждении большой награды. Почет. Деньги. Слава. В Оксфорде такая премия была равна «Оскару».

Лицо Жюли Нгабе стало еще более непроницаемым.

Доктор Олленбах вдруг перестала катать хлебные крошки вокруг тарелки.

Марта Дойл злорадно улыбнулась, почувствовав общее напряжение.

Сэр Лоуренс осушил свой бокал.

Гидеон пытался не смотреть, как Лора медленно поднимается с места. Но не сумел.

Он привык к тому, что женщины намного ниже его, но ему показалось, что ее голова, если бы они танцевали, оказалась бы на нужном месте у его плеча.

Черт, они никогда не будут танцевать вместе. Он последовал примеру сэра Лоуренса и допил свое вино.

– Благодарю вас, лорд Сент-Джон-Джеймс, – начала Лора слегка охрипшим от долгих разговоров голосом. – Я не стану испытывать ваше терпение. По поручению фонда Ван Гилдера я могу сообщить вам, что премия по психологии за 2001–2004 годы присуждается профессору Гидеону Уэллесу из колледжа Св. Беды.

Сразу же вслед за этим произошло следующее.

Студенты, подобно болельщикам, чья футбольная команда неожиданно выиграла кубок, разразились приветственными криками.

Лицо доктора Нгабе окаменело.

Доктор Олленбах быстро тайком вытерла слезы, покатившиеся по лицу.

А Гидеон не спеша поднялся.

Лора протянула ему руку и смело посмотрела и глаза. Гидеон с плохо скрываемой неохотой ответил на ее рукопожатие.

Лора, скрипнув зубами, мрачно улыбнулась и, приблизившись, шепнула ему на ухо:

– Принимая во внимание то, что я только что наградила вас престижной премией и большими деньгами, вы могли бы выразить хоть какую-то благодарность!

Гидеон улыбнулся. Волчьей улыбкой. И, поднеся ее руку к своим губам, с издевкой поцеловал пальцы. Ноги Лоры мгновенно стали мягкими, как вата.

Через несколько минут директор повел всех обратно в профессорскую, где их ожидали вино, кофе и мятные вафли.

Когда они подошли к дверям, все вежливо пропустили вперед Син-Джана, Лору, Гидеона и других кандидатов.

В холле декан, услышав их шаги, обернулся, вид у него был встревоженный, и он торопливо заговорил:

– О, директор, вы-то мне и нужны. У нас проблема с сигнализацией, – начал он и тут же замолчал, увидев, что тот не один. Он страшно покраснел, поняв, что допустил ошибку, затем кашлянул и натянуто улыбнулся: – Добро пожаловать. Все для вас готово.