и кружка чая с тремя кусочками сахара. И больше ничего! Потом малая уборка (только подметание пола в кубриках и на боевых постах) и подъем флага ровно в 8-00. (В строю на верхней палубе должны быть все, кроме вахтенных у механизмов жизнеобеспечения). За минуту до этого на верхней палубе появляется командир корабля, и дежурный офицер докладывает ему, что личный состав вверенного ему корабля построен для подъема флага.

Командир здоровается со всем строем и становится первым на правом фланге. Дежурный громко отдает команду «Флаг и гюйс поднять!» (Гюйс – это маленькая копия большого кормового флага, поднимаемого на топ мачте).

Кто-то из боцманов поднимает большой кормовой флаг, сигнальщик на мостике ‑ гюйс и далее следует команда «Механизмы и устройства провернуть и проверить!». Все разбегаются по своим местам. На этом заканчивается официальная часть до построения на вечернюю проверку перед отходом ко сну в 22-00. Но это уже происходит во внутренних помещениях по группам. Без общего построения.

В промежутке все заняты каждый своим механизмом или устройством. А кто и просто отдыхает. Никакого принуждения со стороны старшин или офицеров. Это была традиция на «Экваторе» – каждый понимал, что от его механизма в походе зависит судьба корабля и его жизнь.

В 12-00 обед. Наливают без ограничений. Первое обязательно мясное, второе или с мясом или с рыбой. Гарнир – в основном рис. Обслуживают процесс поочередно так называемые «бочковые» ‑ 5….6 человек на бачок. Меняются через неделю. Бочковой приносит из камбуза в бачках 1-ое, 2-ое, и 3-е (компот из сухофруктов!), моет посуду и бачки, убирает столы. Далее обязательный для всех отдых. Тихий час до 13-50.

В 14-00 – продолжение работ или занятий. Ужин в 18-00 ‑ только второе и большей частью с рыбой – в основном треска и рис. В 21-00 вечерний чай только с сахаром и черным хлебом. На второй палубе, на баке, стояли огромные бочки с селедкой и с квашеной капустой. Если кому надо было посолиться, шли на бак. Особенно популярна была селедка у трудной вахты в походе, которая продолжалась с 00 до 4-00 утра. Все были голодны, и каждый съедал по целой селедке, а то и больше. Без хлеба или сухаря! Особенно вкусной была крупная архангельская жирная сельдь. (Замечу, что этот флотский режим питания я стараюсь соблюдать до сих пор. Сократил только объем порций раза в три).

Каждую неделю 1.5 часа политбеседы. Вел ее Замполит старший лейтенант Савин в офицерской кают-компании. (В 59г я его встретил случайно в одном из цехов предприятия «Алмаз», где я тогда работал – он сидел за верстаком и паял какую-то схему. Смутился. Он попал под сокращение и, не имея никакой специальности, работал радиомонтажником). Изучали гениальную книгу отца народов дорогого т. И. В. Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР» (достал с полки и написал точное название). Долго изучали. До утра 3 марта 1953 года! В голову ничего не лезло. Ничего я не понимал тогда в этих проблемах.

Один раз в неделю по субботам после большой приборки, куда входит мокрая уборка полов и протирка аппаратуры, матросам и старшинам полагалось увольнение на берег до 00 часов. В любом виде ты должен прибыть на корабль и вслух членораздельно доложить о своем прибытии дежурному по низам и Замполиту. У кого это не получалось, лишались на месяц этого удовольствия. За время службы я дважды не смог прибыть на корабль из увольнения вообще. Был схвачен патрулем. Подробности ниже.

А в походах ‑ все проще и сложнее. Вахты, вахты, вахты. У нас, штурманских электриков, 4 часа вахта и 12 часов отдых. В перерывах большинство отдыхало за домино, шахматами, смотрели кино – в поход брали 3 или 4 ленты и крутили их, когда позволяла погода (игра в карты была запрещена!). А я учил по самоучителям английский и гитару.

В качку ничего не хотелось делать. Все, кроме вахты, лежали, ‑ качка лежа переносится легче. Меня не рвало, но пропадал аппетит. Нарушался суточный ритм организма. Ко всему прочему, неприятности добавляло отсутствие суточной смены дня и ночи. На широте г. Полярного это особенно заметно – пять месяцев день, пять – ночь, остальное сумерки (С тех пор я не люблю ночь и сумерки!).

Добавлю, что качку все переносили по-разному. Большинство, как я. Некоторые, а таких было единицы, начинали есть в три горла и их совсем не рвало. Были и такие, которых рвало в течение всей качки, но их списывали с корабля на берег. И только по желанию.

Несколько угнетало то, что не было возможности в походе помыться и сменить белье. Простыни меняли условно – верхнюю клали на низ, а нижнюю на верх, а потом переворачивали на другую сторону обе простыни. К концу длительного похода на них было страшно смотреть. Целая неделя по возвращению на базу отдавалась стирке всего и вся, от носовых платков до робы и отмыванию себя. С одного раза это не удавалось!

Режим питания в походе был тот же, что и на стоянке, но с одной особенностью – через неделю хлеб кончался, и переходили на сухари. Сливочное масло на сухарь не намажешь – клали его в чай. В шторм желающих поесть было мало. Закаленным есть приходилось стоя, отрабатывая качку палубы, чтобы не выплескивалось первое.

И еще одна особенность. Весь флот на курево получал махорку, а нам выдавали папиросы «Беломор» Ленинградской фабрики Урицкого. Я их отдавал друзьям.

Весенний поход март….апрель 1952г.

К концу 51-го года весь 27-ой год был демобилизован, и на корабль пришла молодежь. Полностью, практически, обновилось БЧ-4 – радисты и локационьщики. Вместо двух «старичков», на локатор прислали 5 человек ‑ совсем зеленую молодежь. Старший у них был на хорошем уровне. Звали его Валентин. Тоже, как и я, после техникума. Но опыта работы с реальной аппаратурой, как оказалось, у него было маловато.

Начало марта 52-го года. Объявляют недельную подготовку к выходу в поход. Точное время выхода не оглашается – секрет. За двое суток до выхода в море вызывает меня Командир корабля к себе в кабинет-каюту и сообщает, что радиолокатор вышел из строя, и молодежь БЧ-4 уже 4-ые сутки бьется, и ничего у них не получается. Без локатора корабль в намеченный срок выйти не может, а вызов специалистов из мастерских займет не меньше недели. Срыв срока выхода невозможен – скандал и санкции. И попросил (!!!) меня включиться в эту работу. Я ответил, что