слабо знаком с радиолокацией, это не моя флотская специальность, но попробовать разобраться готов.

Знакомлюсь с архитектурой локатора. Не помню точно его название, кажется,

«SON-1» ‑ радиолокатор кругового обзора. На мониторе, когда он работает, отлично видна вся обстановка вокруг корабля на дальности до 50-ти миль. (Во время войны англичане поставляли нам эти локаторы).

Блок энергопитания расположен на второй палубе и от него идет жгут кабелей сквозь верхнюю палубу на мостик к видеомонитору и вращающейся антенне, укрытой радиопрозрачным колпаком.

Проверили с Валентином все номиналы напряжения с генераторов энергопоста. Все нормально. Монитор светится, но отметка импульса излучения на экране не вращается, и ответных сигналов от объектов лоцирования нет. Значит, нет излучения. Значит, наверх к передающей антенне импульс не поступает и где-то теряется. Сквозь колпак не было слышно вращение антенны. Значит, не подается питание и на привод антенны.

На всякий случай спросил у Валентина, нет ли штепсельного разъема на кабеле, идущем наверх. Он ответил, что не знает – не успел еще все облазить. Полезли мы по кабелю, и нашли многоштырьковый разъем, расположенной в специальной коробке на верхней палубе. Вскрыли коробку, с большим трудом разъединили «папу» с «мамой» разъема, и…..все стало ясно – вся его внутренность была забита солью! Валентин заставил своих друзей-подчиненных прочистить спиртом (моим! – мне выдавали 0,5л на месяц для регламентных работ на гирокомпасе) всю внутреннюю часть разъема и .локатор заработал! Вместе провели полный цикл тестирования. Все было нормально, и он побежал докладывать своему командиру БЧ-4 о готовности локатора к походу. Радость была неописуемой!

Вызывает меня командир корабля и торжественно, в присутствии командиров БЧ-1, БЧ-4 и Валентина, объявляет мне благодарность и поощрение ‑ 10 суток дополнительно к отпуску – максимум его возможностей. Валентин получил 5 суток. У меня в октябре кончался второй год службы и мне был положен месячный отпуск (без учета дороги в оба конца, а это еще четверо суток. Когда я был на эсминце, однажды, человек 50 со всего дивизиона, выгнали на берег рыть какую-то траншею. Лейтенант Абель послал меня в составе 10 человек от эсминца. Пришлось здорово попотеть, т.к. грунт каменистый. После окончания рытья всем объявили по 5 суток к отпуску).

За несколько суток до отхода, на корабль прибыло несколько офицеров и штатских с какой-то аппаратурой и капитан 1-го ранга из управления Гидрографии СФ. Он поселился в адмиральском салоне. О цели похода я узнал от штурмана – к/лейтенанта Сошальского уже в середине похода.

Цель похода была ‑ проверка возможности и точности определения положения корабля на море по радиопеленгам наших мощных радиопередатчиков, установленных на берегах Балтики и Баренцева моря и уточнение этих данных по стационарным береговым объектам Западной акватории Северного полушария, таких, как маяки, отдельно стоящие береговые сооружения и др., координаты которых точно известны на наших навигационных картах.

Не знаю, как сейчас, но в то время существовало правило: международные воды начинались после 12-ти мильной зоны от берегов государства и 24-х миль ‑ от военных баз. Плавай, где хочешь, а в зону не входи – международный скандал. Тем более, что в то время были очень натянутые отношения с Англией. И мы строго соблюдали эти правила.

В начале марта мы вышли в автономное, т. е. без захода в порты, плавание под гидрографическим флагом. Обогнули Скандинавию, зашли в пролив Скагеррак, далее с севера обогнули Великобританию и вошли в Северный пролив. Здесь нас ждали первые приключения.

Днем была стоянка на траверсе Дублина, и корабль был атакован с моря несколькими рыболовными шхунами – они подходили близко к борту и рыбаки предлагали рыбу – поднимали большие рыбины над собой и что-то кричали. Отвечал им на английском один из прикомандированных офицеров. Я в это время был на мостике, к тому времени уже кое-что понимал по-английски. По-моему он их посылал…….., и те мирно уходили. В это же время над нами несколько раз пролетел, чуть не задевая мачты, один и тот же винтовой самолет, я даже разглядел летчика и помахал ему. Он мне ответил – поднял руку.

Ночью, в районе 2-х часов, уже на ходу, было второе приключение. Я был на вахте, сидел в гиропосту, люк не был задраен. Слышу наверху какой-то шум, топот ног. Вахтенным офицером был старпом. Я бегом влетел на мостик, за мной чуть позже прибежали, застегиваясь на ходу, командир и офицер, который днем разговаривал с рыбаками, со своим огромным зеленого цвета фотоаппаратом. (С ним он всегда выходил на верхнюю палубу, фотографировал встречаемые военные корабли. Ставил к борту первого попавшегося матроса, клал ему на плечо объектив и фотографировал их. Наверное, это был сотрудник КГБ, переодетый в военно-морскую форму).

В штурманской рубке был Сошальский, на крыльях мостика помощник командира и Замполит, рулевой – у своего манипулятора. У локатора – вахтенный, на верхней площадке мостика на своем боевом посту сигнальщик. Я взглянул на монитор локатора и увидел на экране такую картинку: на встречном курсе прямо на нас движется какой-то корабль. До встречи оставалось минут 7. Сигнальщик громким голосом докладывает: «Слышу взрывы и шум винтов самолета!». Я этого ничего не слышал. Когда корабль идет, на верхней палубе довольно шумно от работающих дизелей. Сближаемся! И старпом отдает команду рулевому: «Право на борт!», а в машинное отделение: «Стоп машина!».

Остановились. В темноте нас не видно, все огни, кроме стояночных и топового, были немедленно погашены, все иллюминаторы задраены. И через несколько минут наблюдаем следующую картину: по левому борту мимо нас медленно проплывает прогулочный пароходик, весь в огнях, с веселящейся и танцующей на верхней палубе под громкую музыку публикой. Когда они осветили нас своим прожектором, раздался возглас всеобщего ликования с их плавсредства и приветственные жесты. Мы же продолжали молча стоять с потушенными для маскировки огнями и смущенными физиономиями. А капитан 1-го ранга так и не вышел из адмиральского салона.

Сразу после этих «драматических» событий мы продолжили плавание курсом «зюйд-вест» в Атлантику.

Примерно через 10 суток непрерывного плавания прибываем в район Азорских островов. Этот переход запомнился отличной безветренной солнечной теплой погодой и «мертвой зыбью» со встречными пологими волнами высотой примерно до 3-х метров. (Мертвая зыбь ‑ это волнение моря после шторма. В Баренцевом море мертвая зыбь длится не более полусуток. По-видмому, до нашего входа в океан был сильный шторм, и мы захватили его хвост – океан качает после шторма долго).

Около суток нас испытывала килевая качка, но она переносится намного легче, чем бортовая. Температура воздуха