— Вот портретная галерея, — Алекс легко коснулся ее руки. — Это более старая часть дома, — пояснил он, заметив, что она пристально разглядывает сводчатый потолок с замысловатыми лепными украшениями. — Фасад был пристроен позже, когда основное здание сильно пострадало во время пожара. По преданию, эта галерея, так же как и спальня в ее конце, относится к временам правления Елизаветы I, и королева даже однажды ночевала здесь.

— Королевская спальня? — заинтересованно переспросила Молли.

— Да. Это здесь. — Он распахнул двухстворчатую дверь.

У Молли захватило дух от восторга. Девочкой-подростком она обожала читать исторические романы и фантазировать, ставя себя на место героинь. Как часто, лежа в своей узкой девичьей постели, она представляла себе, как пылкий возлюбленный вносит ее на руках вот в такую старинную спальню и укладывает на огромную кровать с расшитым золотом пологом.

— Что с вами? — негромко спросил Алекс, заметив восторженно-мечтательное выражение в ее глазах.

Сейчас эта строптивая девушка была похожа ребенка, застывшего при виде рождественской елки.

— Эта комната… — осипшим голосом проговорила Молли. — Она напомнила мне…

— Что? — с улыбкой спросил он.

— Мои глупые девичьи фантазии, — неохотно призналась Молли, не успев придумать подходящую отговорку.

Она поспешно повернулась к двери, чтобы выйти прочь и отвлечься от ненужных мыслей, которые пробуждала эта спальня и, что еще хуже, ее хозяин.

В ее памяти всплыли поцелуи Алекса и наслаждение, которое она при этом испытывала. Это были рискованные воспоминания.

Но он стоял, прислонившись спиной к закрытой двери спальни, и преграждал ей путь к бегству.

— Вы хотите сказать, что воображали себя королевой Елизаветой?

Молли бросила на него рассерженный взгляд.

— Нет, разумеется, нет.

— Тогда что же?

Опасная напряженность разлилась по комнате. Сердце Молли вдруг забилось сильнее, заставляя ее чувствовать, заставляя хотеть…

Она поспешно отвела взгляд от кровати с тяжелым пологом и манящими белыми простынями, пытаясь освободиться от живых и ярких фантазий.

Вот она, совершенно нагая, лежит в объятиях возлюбленного… Он ласкает и целует ее, а пьянящие ароматы летнего вечера струятся сквозь открытое окно… Поленья в камине уже сгорели дотла, и теперь они оба согреты только жаром взаимной страсти…

Молли ужаснуло то, с какой легкостью эти полузабытые грезы трансформировались в настоящее. Только теперь образы были конкретны, и обнимал ее не кто иной, как…

Дрожа с головы до ног, она отвернулась и обвела комнату взглядом.

Поленья в камине были аккуратно сложены горкой, высокие створчатые окна гостеприимно распахнуты навстречу угасающему свету дня. На дубовом комоде под окном стояли два больших старинных канделябра. В своих тайных грезах Молли не раз представляла себе, как возлюбленный медленно гасит пламя свечи, чтобы потом так же неторопливо и чувственно раздеть ее, целуя и лаская, пока она не вскрикнет от нестерпимого желания.

— Так что же это было? — негромко повторил Алекс свой вопрос.

Молли облизнула пересохшие губы и осторожно подняла глаза. Взгляд, которым он смотрел на нее, поразил ее, почти околдовал.

Это не ваше дело, собиралась сказать она, но почему-то начала говорить совсем другое, словно какая-то магическая сила вытягивала из нее слова. Сила, которой она не могла противостоять. Молли услышала свой неожиданно низкий, чувственно неторопливый голос:

— Фантазии, которыми бредят все девочки-подростки. Мечты о мужчине, которого они хотели бы видеть своим возлюбленным. Я любила читать исторические романы… — Выражение ее лица, однако, говорило гораздо больше, чем она могла предположить. — Я воображала себя с ним вдвоем в такой спальне, как эта. В комнате было темно, горели свечи и огонь в камине… Мы пили красное вино, густое и терпкое, и оно проливалось на мое платье.

Молли мечтательно закрыла глаза, почти позабыв, где и с кем она находится, поддаваясь очарованию чудесных воспоминаний.

— Мы медленно раздевали друг друга, целуя и лаская…

Чувственная дрожь пробежала по ее телу. Фантазия увлекала Молли все дальше и дальше. Она перевела отсутствующий взгляд с кровати на мужчину, который все еще стоял, прислонясь к двери. Это был реальный мужчина, а не юноша из ее мечты. Но и она теперь — взрослая женщина.

— Мне надо идти, — хрипло проговорила Молли. — Писать статью…

— Статья подождет. Следующий номер газеты выйдет только через три дня, — напомнил ей Алекс.

— Я хочу вернуться назад, взять интервью у этих людей, услышать истории их жизни…

— Это невозможно. Полиция выставила кордоны вокруг лагеря.

Он неожиданно повернулся, запер дверь спальни и положил ключ к себе в карман.

— Что вы делаете? — встревожилась Молли.

Не отвечая, Алекс направился к камину, опустился на одно колено и чиркнул спичкой, разжигая огонь.

— Я тоже увлекался историческими романами. И в моих мечтах была дама сердца, прекрасная девушка с золотистыми глазами, то сверкающими, как у тигрицы, то веселыми и ласковыми, как у котенка.

Он зажег свечи. Молли, как зачарованная, смотрела на их пляшущие огоньки.

— Возлюбленная в моих грезах была стройна и грациозна, как нимфа, с шелковистой кожей и вьющимися волосами, милая и нежная…

Алекс осторожно поставил канделябр на стол и приблизился к Молли. Аромат свечей и запах горящих поленьев кружил ей голову. Она была не в силах противиться его объятиям. Молли пыталась бормотать какие-то невнятные возражения, но он закрыл ей рот поцелуем, ласково побуждая приоткрыть губы, чтобы впустить острие его языка.

— Это уже не фантазии, — слабо сопротивляясь, запротестовала она.

— Конечно, нет, — прошептал он, подхватил ее на руки и понес к кровати.

— Мы не должны…

Но почему ее голос звучит так невнятно, так нерешительно, почему в нем слышится подсознательная мольба, чтобы он возразил ей? Этот вопрос отчаянно терзал Молли, пока она боролась с искушением поддаться чувствам, внезапно охватившим ее.

Постель была именно такой, как она воображала. Простыни тонко пахли лавандой, и их аромат смешивался с запахом горящих поленьев и цветущих роз под окном. Но еще более возбуждающим был запах склонившегося над ней мужчины…

— Скажи мне, чтобы я остановился, и я это сделаю, — услышала она его хриплый голос. — Но, боже мой, я так хочу тебя!

— Это безумие, — слабо возразила Молли.

— Да, — согласился он, наклоняя голову, чтобы поцеловать ее в шею.

Молли, вся дрожа, закрыла глаза. Если на нее так действует один только поцелуй, одно лишь его прикосновение, что же будет дальше?