– Это недоразумение, господин Бут. Простите нас… мы уже уходим, – примиряюще разведя руками, он постарался встать между ним и мной, давая возможность двинуться к выходу, но незнакомец преградил путь.

– Ты, – его глаза вновь пробежались по мне, не упуская ни единой детали от матросской шапочки на голове до грубых кожаных ботинок на слишком изящных для них ногах, – ты ведь та самая особа, о которой столько разговоров в последнее время, – то ли утвердительно, то ли вопросительно протянул он.

Говорил он с чудовищным акцентом, слегка нараспев, что не только не прибавляло ему шарма, а, напротив, вызывало желание заткнуть уши, как, впрочем, и глаза, чтобы не слышать и не видеть этого странного человека, от которого, несмотря на крайне нелепый вид, веяло угрозой и могильным холодом.

Так как я по-прежнему молчала, он перевел взгляд на моих спутников, и те как по команде одновременно кивнули на его немой вопрос.

– Ты либо глупа, либо безумна, если считаешь, что покровительство короля пиратов позволит тебе безнаказанно врываться на частную территорию и творить невесть что, – он сделал шаг мне навстречу, и я невольно попятилась, пока не наткнулась на препятствие в виде спинки кровати.

Подойдя совсем близко, он, чувствуя явное превосходство, стянул с моей головы колпак, и глаза его алчно заблестели при виде двух кос, подобно змеям, поползшим вниз до самой талии. Возможно, прикидывал, сколько сможет заработать на такой внешности. Это было его ошибкой. Не успел он моргнуть глазом, как что-то сильно кольнуло там, где находилось его главное мужское достоинство. Глаза незнакомца расширились, лицо побледнело, хотя до этого момента подобное казалось невозможным из-за слоя белил на его лице.

– Попробуй еще раз дернуться, и я превращу тебя в каплуна, – процедила я сквозь зубы, надавливая чуть сильнее для доходчивости. – Кивни, если понял.

Ох как же тяжело дался ему этот кивок! Лютая ненависть была написана на его лице, когда он вынужден был подчиниться и опустить голову в знак смирения. Я не была столь наивной, чтобы не понять, что только что обзавелась еще одним врагом, возможно, одним из самых опасных, по сравнению с которым большая часть остальных была лишь безобидными птенчиками, неспособными на что-то по-настоящему жестокое. Но что мне оставалось делать? Принцесса Шанталь еще могла бы постараться избежать конфликтной ситуации, но королева Роза подобной роскоши себе позволить не могла, тем более в присутствии подчиненных.

Заставив его отступить в сторону, я убрала кортик обратно за пояс, на всякий случай придерживая его рукой на тот случай, если понадобится молниеносно выхватить вновь.

– Я ищу капитана «Смерча». Если встретите его в этой клоаке, передайте, что его присутствие необходимо в крепости. И еще, – я взглядом указала на сжавшийся в углу тихо всхлипывающий комочек, – девушку я забираю с собой. Мне давно нужна была помощница, и эта как раз подойдет.

Не дожидаясь ответа, я в сопровождении матросов, один из которых бережно помог пострадавшей подняться, направилась к выходу. Здесь мне больше делать нечего, да и Ангус наверняка разослал людей на мои поиски. Но стоило мне только переступить порог, как в спину донеслось: «Ты еще пожалеешь об этом, потаскуха! Я заставлю тебя заплатить за унижение!»

«Помилуйте, разве это было унижением? Вместо того чтобы нарезать мерзавца на ремни, я отпустила его… Минуточку…Как он меня назвал? Потаскуха?!» – развернувшись на каблуках, я вернулась в комнату…

Когда через десять минут мы наконец очутились на свежем воздухе, я с наслаждением вдохнула его полной грудью. Туман в голове начал рассеиваться, головная боль, стискивающая виски, начала проходить. Под взглядами собравшейся внизу толпы, расступившейся при нашем появлении, мы направились к крепости, но, сделав несколько шагов, я все-таки не удержалась и с удовлетворением посмотрела вверх, туда, где из распахнутого настежь окна головой вниз висел человек, которого от падения защищало то, что его ноги были крепко привязаны к карнизу. С кляпом во рту и с огромным наливающимся фонарем под глазом на застывшем от ужаса лице, с которого неоднородно стерлись белила, он сейчас меньше всего напоминал еще недавно сыпавшего угрозами, самоуверенного хозяина борделя.

Пышный парик слетел с его головы и плавно приземлился возле грязной лужи, в которой, довольные жизнью, копошились два перепачканных поросенка. Увидев новую игрушку, они принялись возить ее пятачками из стороны в сторону, к глубокой скорби плешивого господина, наблюдающего за ними сверху, но из-за своего крайне неустойчивого положения не имеющего возможности отобрать у них забаву.

И тут неожиданно раздался смех. Громкий, искренний, который тут же подхватила вся толпа, тычущая пальцами вверх. Люди весело смеялись над тем, кого уже долгое время до смерти боялись. Подмигнув пухлощекому карапузу на руках матери, я, больше не оборачиваясь, продолжила свой путь.

Повеяло ветром перемен, и, кажется, многие были ему только рады.

Новости на острове распространялись с завидной скоростью. Стоило мне только переступить порог цитадели, как на меня тут же набросился мой «пациент»:

– Ты из ума выжила?! – голос Ангуса дрогнул и сорвался на фальцет. Дав знак, чтобы нас оставили наедине, он беспомощно пнул тяжелым сапогом один из стоящих бочонков с мадейрой, и тот беспомощно покатился в другой конец помещения. Возведя очи небесам, шотландец простонал: «Господи, помоги! Эта ненормальная собственными руками роет себе могилу! Ну, вот что мне с тобой делать? Ты хоть понимаешь, глупая девчонка, что натворила?»

Нет, я ничего не понимала. Особенно меня задевало то, что все как один ополчились на меня вместо того, чтобы похвалить за достойный поступок. А собственно, что я такого сделала? Всего лишь наказала обидчика за нанесенное оскорбление. Что же, мне нужно было спустить ему подобную наглость?

– Ангус, по-моему, ты сильно преувеличиваешь. Ну что может мне сделать этот попугай? Ты, кстати, знал, что он держит притон, в котором люди превращаются в животных? Да вы все благодарить меня должны за то, что выполнила работу вместо вас, – я обиженно насупилась, когда в ответ на мои слова шотландец махнул рукой, призывая меня замолчать.

– Бут очень опасный человек. Задумай он отомстить, даже я бессилен буду тебе помочь.

– Но почему? Разве не ты здесь король?

– Эх, кабы все было так… Положение короля очень шаткое, в любой момент может подняться бунт, и меня низложат те, кто еще совсем недавно лизал мне пятки. Если Бут потребует твою голову на блюде, я буду просто обязан ему ее преподнести.

Я раздраженно передернула плечами. Иерархия на Тахмиле была мне непонятной. Каким образом кто-то может угрожать человеку, чья власть априори должна быть абсолютной? Людовику Французскому было всего двадцать три, когда на следующий же день после смерти своего наставника кардинала Мазарини он не побоялся пойти против всех, созвав весь Государственный совет во главе с собственной матерью, и объявить, что отныне намерен править единолично и самостоятельно. Почему же Ангус не может последовать его примеру и защитить себя и свою власть?