— Мы поедем, как только я захвачу мистера Торнтона. Надеюсь, вам не будет страшно ехать в темноте. Буду честной, это моя первая ночная поездка. Вообще-то, свет есть, — торопливо добавила она. — Сегодня первый день моей шоферской карьеры. Надеюсь, в будущем буду ездить лучше. Вы не боитесь? — Брат и сестра покачали головами.

— Вот и хорошо. Положите вещи в машину. Я схожу в отель за мистером Торнтоном и скоро вернусь. Поедем через несколько минут.

* * *

Он был молод. Кроме того, высок, даже очень высок, одет в безукоризненный темный костюм с белой рубашкой и галстуком. Худощавое лицо, четко прочерченные брови под копной густых вьющихся волос, спадающих сзади на воротник. Она сразу же определила, что волосы плохо слушаются хозяина. Тем не менее не они, а темные глаза и молодость больше всего изумили Салли, которая даже чуть было не споткнулась. Он улыбнулся. Зубы его оказались белее жемчуга, купленного ею для матери. Она почувствовала благоговейный трепет перед этим юношей с непослушными волосами и ангельской улыбкой. Он пугал ее. Ему предстояло работать на нее, значит, она должна платить ему. Это у нее деньги, это у нее сила и контроль. Разве не так говорил ей мистер Уоринг?

— Я Салли Коулмэн. Вы, должно быть, мистер Торнтон? Надеюсь, я не заставила вас ждать? — Слова выпрыгивали сами по себе, но она не слышала их.

— Вовсе нет. Мне нравится это время дня, когда свет отступает перед нежным пурпурным закатом. Все становится мягче, тише. Да, я Филип Торнтон. Пожалуйста, зовите меня просто Филипом. Нужно ли понимать так, что вы повезете меня к себе домой в темноте?

Салли вздохнула. Неужели он считает, что она не способна управлять автомобилем ночью?

— Что ж, мистер Торнтон, я предлагаю вам выбрать самому: либо вы рискуете и едете со мной, либо… идете пешком.

— Я вас обидел? Поверьте, мисс Салли, в мои намерения это не входило. Я всего лишь хотел сказать, но, вероятно, не совсем удачно выразил ту мысль, что… мне прежде не приходилось видеть женщину за рулем. Это уже само по себе великолепное зрелище. А тем более ночью. Могу себе представить… К сожалению, я лично не умею водить машину.

Как много слов — «намерения», «зрелище», «выразил мысль»… Что бы это все могло значить? Судя по тону, он извиняется. Салли повернулась к нему спиной.

— То, что я женщина, вовсе не означает, что я не могу делать то, что делают мужчины. Может быть, я научу вас водить. Идемте.

— Сомневаюсь, мисс Салли. К технике у меня отношение настороженное.

Ну и выражается.

— Влезайте, — коротко бросила она. — Это Су Ли и ее брат Чу. Мистер Филип Торнтон.

Салли неторопливо нацепила очки, нахлобучила шляпу, потом включила фары.

— Да будет свет! — весело воскликнул Филип.

Салли мигнула. Действительно ли он так умен? Ну конечно, свет. Она же его включила.

Примерно через час Филип поинтересовался:

— А вы можете одновременно вести машину и поддерживать диалог?

Салли напряглась. «Диалог»? Что это, черт возьми, такое? Как его поддерживать? Ясно только, что на такой вопрос можно ответить коротко: да или нет. Она выбрала «нет». Вечернее молчание словно сковало ее саму и пассажиров. Может, стоило сказать «да»? Впрочем, уже слишком поздно. Если она и сделала ошибку, то страдать будет сама.

Вечер был действительно чудесный: небо густо усыпано звездами, воздух дышал теплом и каким-то едва уловимым пустынным ароматом. Именно в этот момент Салли решила, что любит пустыню и напоенный полынью воздух, как любил их Коттон. Именно в этот момент она пообещала себе, что будет жить только здесь и никуда не уедет.

Потом Салли позволила себе подумать о сидевшем рядом мужчине. Ей показалось, что от него исходит слабый запах камфары. «Прекрасный учитель, великолепные отзывы», — так сказал о нем мистер Уоринг. Все вышеперечисленное плюс то, что он прибыл из самого Бостона, дали молодому человеку право потребовать высокой оплаты. В дополнение ко всему она дает ему бесплатно комнату и стол.

«Посмотрим, стоите ли вы всего этого, мистер Торнтон», — пробормотала Салли себе под нос.

На дорогу вдруг выскочил заяц, и она резко крутанула руль, отчего все пассажиры поползли по сиденью. Филип Торнтон рассмеялся. Сидевшие сзади Су Ли и Чу вцепились друг в друга.

— Очень хорошо, мисс Салли, — сказал Торнтон.

— Да. Мне вовсе не хочется сбивать бедняжку зайца. Должно быть, фары просто ослепили его.

— Аплодирую вашему умению.

Салли услышала в его голосе улыбку. Что такое «аплодировать», ей было известно. Когда она пела в салуне, люди аплодировали ей каждый вечер.

— Спасибо. Вы чувствуете себя лучше?

— А я и не чувствовал себя плохо, — негромко ответил Торнтон. — Здесь, на Западе, многое иначе, чем у нас. Я добыл свои знания из книг. Теперь мне нужно набраться опыта. Мне здесь все интересно.

Какой у него нежный голос! Глубже, чем у женщины, но не такой грубый и хриплый, как у мужчины. Интересно, почему это? Наверное, из-за образованности.

— Думаю, вам понравится мой дом.

— Давно у вас эта жестянка? — спросил Торнтон.

— Что?

— Этот автомобиль, давно он у вас? Трудно ли было научиться вождению? С какой скоростью вы можете ехать? — Он буквально засыпал ее вопросами.

Салли с трудом подавила желание потанцевать на педалях. Если бы не темнота, если бы она была получше знакома с дорогой, то показала бы ему настоящую езду.

— Джозеф говорил, что может разгоняться до сорока миль в час. Не знаю, правда это или нет.

— Похоже, что правда. У него четыре цилиндра. Нам еще далеко?

— Два-три часа. Солнце только-только пошло на восход. Красиво, да? Если устали, можете отдохнуть.

— Я слишком возбужден, чтобы спать. Не хочу ничего пропустить. В тот самый день, когда я получил от мистера Уоринга телеграмму, я знал, что хочу поехать сюда. Мне нравилось работать в школе, но я горел желанием повидать всю страну, и вот мне представилась возможность. Когда-нибудь я вернусь в Бостон и возобновлю свою учительскую карьеру.

— Мистер Уоринг сказал, что вы назначили высокую цену. Это потому, что я женщина?

— О Боже, откуда у вас такие мысли? — удивленно ахнул Торнтон.

— Я знаю, сколько вы получали в школе, работая учителем. Вы удвоили сумму. Я даю вам бесплатно комнату и стол, и я же оплачиваю переезд.

— Что касается суммы, да, я удвоил ее. Не забудьте, что какое-то время ушло на дорогу. Когда работа здесь закончится, мне нужно будет вернуться. На это я денег не получаю. Верно, ваш доверенный купил мне билет на поезд. Он нанял меня. Я не искал работы. Учитель я отличный, и найти ее для меня не проблема. К своему труду я отношусь серьезно. Я терпелив и отзывчив. И честен. Я работаю с вами и ни с кем другим. А это означает, что вы получаете все мое внимание, целиком и полностью. Ни мне, ни вам не нужно беспокоиться о том, что на мое время претендует какой-то другой ученик. Когда я закончу работу и мы расстанемся, вы будете чем-то одним из трех.