Салли мало что знала о жизни и смерти.

— Как вы думаете, Джозеф, будут они счастливы здесь? Здесь тепло, солнечно, а деревья… деревья дают хорошую тень. Когда земля осядет, вы сможете посадить траву и цветы. Это… это семейное кладбище. Когда-нибудь — это случится еще очень и очень нескоро, надеюсь, — когда придет время воссоединиться с папой и мамой, я тоже… тоже лягу здесь. Впрочем, мне, наверное, не следует думать об этом сейчас. Я хочу помолиться за родителей и за Коттона. И я не собираюсь воспринимать это место как нечто печальное. Здесь слишком красиво, чтобы грустить. Меня успокаивает то, что теперь я всегда могу прийти сюда и поговорить с мамой. Священник уже все сказал в городе, так что теперь мы обойдемся без него.

Все проблемы, связанные с переносом тела Коттона к месту последнего приюта, легли на плечи Салли. Теперь, молясь, она просила Бога быть милосердным к ее лучшему другу.

— Мне начинать, мисс? — спросил Джозеф.

— Да, пожалуйста. И вот что, Джозеф, до вечера еще много времени, а вам нужно лишь посадить полынь. Не перетруждайте себя.

— Скоро приедут два моих сына, они мне помогут. До заката мы все закончим, так что можете не беспокоиться.

— Скажите, Джозеф, вы верите в ангелов? — неуверенно спросила Салли.

Несколько секунд старик молча смотрел на нее.

— Верю, мисс.

— И я. Правда. Я действительно верю, Джозеф, что здесь три ангела, которые будут заботиться о нас. Меня иногда тревожит, что я могу допустить какую-нибудь ошибку, а мне этого очень не хочется. Утешает то, что теперь мои родители здесь, что я поступила так, как должна была поступить. Вы согласны со мной, Джозеф?

— Да, мисс, согласен. Хорошее место! Думаю, старый мистер Истер знал, что вы собираетесь это сделать, когда пригласил тех людей пробурить здесь артезианский колодец.

— Как это, Джозеф? Отец Коттона понятия не имел обо мне.

— Если он стал ангелом, то он знает вас. Ангелы все видят и все знают. Он знал, что Коттон когда-нибудь оставит вам этот дом. Он приготовил все для вас.

Салли покраснела. Как это может быть, что ангелы все видят и слышат? Какая же она невежественная! Она повернулась, собираясь уйти.

— Все?

— Все, — глубокомысленно повторил Джозеф. — Постойте, мисс, я слышу автомобиль.

— Это мистер Уоринг. Не перетруждайтесь, Джозеф. Сегодня очень палит. Разве вы не захватили шляпу?

Вместо ответа старик указал на дерево и отбрасываемую им тень. Салли кивнула и направилась к дому. Когда она подошла, Элвин Уоринг как раз выходил из автомобиля.

— Чудесный сегодня день, мисс Салли. Такой же, как и вы сами.

— Приятно слышать любезные слова, мистер Уоринг. Хотите посидеть в саду или пройдем в дом?

— Я бы предпочел сад. Люблю смотреть на траву и цветы. В городе всего этого не увидишь. Настоящий оазис.

«Надо будет спросить его потом, что такое оазис», — подумала Салли.

— Вы, должно быть, совсем там высохли? Приготовьте бумаги, а я пока принесу лимонада. — Она почему-то нервничала, пальцы то теребили поясок платья, то разглаживали его.

Прошло немало времени, прежде чем Салли подняла голову от бумаг, стопкой лежавших на краю стола, и допила лимонад. У нее было чувство, что все эти документы писались на каком-то чужом, непонятном языке.

— А теперь, Салли, нам нужно обсудить вашу поездку в Калифорнию к той леди, о которой я вам говорил. Когда, на ваш взгляд, вы сможете поехать?

Ока облизала успевшие высохнуть губы.

— Я передумала, мистер Уоринг. Не хочу, чтобы кто-то обучал меня тому, как быть леди. Я такая, какая есть. Что бы мне хотелось… Вы не могли бы найти кого-то, кто приезжал бы сюда и занимался со мной чтением, письмом, арифметикой? Я хочу учиться, хочу читать газеты и понимать их. Хочу знать, что такое биржа, акции, курс. Мне нужно знать бухгалтерию. Пусть этот человек приезжает сюда и живет здесь, занимаясь со мной. Я заплачу столько, сколько надо. Вы можете это устроить?

— Вы уверены, Салли? А как ваш бизнес в городе?

— Я и не собираюсь его бросать. Когда мой городской дом будет готов, я смогу оставаться там на неделю, а сюда приезжать на уик-энд или… В общем, пока я еще не решила, где буду жить. У меня есть друг, который с удовольствием поработает в «Бинго Пэлас», пока я не приму окончательного решения. Планы у меня большие, но порядка в голове пока нет. Иногда мне кажется, что все это сон и я вот-вот проснусь в лачуге. Пока я еще недостаточно умна, чтобы принимать верные решения.

— Думаю, что с учетом всех обстоятельств вы пришли к поразительно мудрому заключению, — сухо заметил Уоринг.

В голубых глазах блеснули искорки.

— Думаю, мне нет нужды что-то объяснять или за что-то извиняться, мое сердце чисто.

— Вот и прекрасно, мисс Салли. А теперь, если позволите, я введу вас в курс дел. С церковью все обстоит прекрасно. Еще месяц или около этого, если погода продержится, и она будет закончена. Ваш городской дом должен быть готов к сентябрю. Да, чуть не забыл, вы просили подыскать помощников. Они прибудут через две-три недели. Девушке нужно найти кого-нибудь на свое место. Они с братом очень благодарны вам за предложение.

— А я благодарна вам за то, что вы проделали такой путь. Вы не знаете, мистер Уоринг, где похоронены отец и дед Коттона?

— На церковном кладбище, неподалеку отсюда. А что?

— Вы не думаете, что их стоит перенести сюда? Ради Коттона.

— Да благословит вас Господь, дитя мое. Полагаю, это можно организовать.

Она немного нервно усмехнулась.

— Я все откапываю мертвецов — маму, папу, Коттона, теперь вот его отца и дедушку. На мой взгляд, все должны быть вместе. Как вы считаете, мистер Уоринг?

— Вы правы, дитя мое. А теперь, мисс Салли, если вы точно не хотите…

Догадываясь, что он собирается сказать дальше, она поспешила с ответом.

— Нет, нет, я не поеду в Калифорнию. Не хочу, чтобы кто-то, какая-то незнакомая мне леди, обучала меня быть не такой, какая я есть. Не желаю быть светской дамой. Если бы я это сделала, моя мама точно перевернулась бы в гробу, мистер Уоринг. Она бы не возражала только против учебы, в этом я не сомневаюсь. Я всю ночь не спала, все думала об этом, волновалась… Но теперь все решено.

— Тогда не будем больше к этому возвращаться. Мисс Салли, я аплодирую вам за вашу приверженность убеждениям… Это значит — я горжусь вами, — добавил Элвин Уоринг, заметив ее недоуменное выражение.

Лицо Салли расцвело улыбкой, сиянию которой могло позавидовать даже солнце.

— Спасибо, мистер Уоринг. Даже Коттон никогда не говорил, что гордится мною. Как прекрасно, что вы это сказали. Не хотите ли остаться на ланч? У Анны получается восхитительный мясной пирог, прямо тает во рту. А еще я успела заметить лущеный горох и морковку, совсем еще маленькую, не больше вашего пальца. И бисквиты… лучше просто не бывает.