– Уйдите, уйдите, мрази, – со слезами прошипела тетка-сатанистка, когда ее стали расталкивать.

– Сама ты мразь, дурында, – смеясь ответила ведьмочка, стягивая с больной одеяло. – Воняешь же. Протухнешь – никто не заметит.

– Не трогай меня, – больная стала со слезами махать руками.

– Не боись. Не изнасилую. Давай-ка повернемся.

Ведьмочка схватила больную, повернула на бок и тереть ее тряпкой. Тетка охала и рыдала. Расправившись с теткой, медсестра подскочила к Горцу.

– Ну что разлегся? Давай умоемся, – Горец лежал неподвижно. – Эй, смотрите, помирает что ли?

К медсестре тотчас подлетели ее подружки.

– Не трогай его. Он видишь к аппарату подключен.

– Ну ладно. Только пыль смахну.

Девицы опять заржали. Ведьмочка с тряпкой подошла к Роме. Она стянула одеяло, задержалась взглядом на Ромином члене и стала тереть грязное тело мыльной тряпкой. Было приятно. Рому помыли со всех сторон, поменяли простынь и одеяло. После чего ведьмочки с хохотом выскочили из палаты, с грохотом захлопнув за собой дверь. Свет за собой они так и не выключили.

Знаешь ли ты, что я больше не пью?

Не торможу, не гоню, не пою?

Знаешь, что больше тебя не люблю?

Знаешь ли ты, что я умер?

– Григорий, Григорий, вы слышите меня? Григорий, вы меня слышите? Пошевелите рукой.

Рома открыл глаза. Елена Сергеевна стояла над Горцем и пыталась его разбудить. Похоже, он так и не умер. За окном светало. Было тихо. Глючное «радио» не работало.

«Что он может слышать?» – подумал Рома, и тут же Горец неожиданно зарычал. Елена Сергеевна испуганно отшатнулась. Похоже она сама не ожидала, что больной откликнется.

– Григорий, хорошо. Молодец, – сказала Елена Сергеевна и быстро вышла из палаты. Вскоре она вернулась с медсестрой. Горцу снова подключили капельницу.

Потом был обход. Рома ждал его с нетерпением. Он хотел услышать приговор – будет он жить или нет. Докторов в этот раз было больше, человек 15. Все они еле поместились в палате.

– Не выписывайте меня, пожалуйста. Мне здесь так хорошо, – залепетала тетка, лежащая напротив. Тетку решили оставить еще на день. Следующей была шипящая сатанистка. Ее решили перевести в другое отделение и тут же получили порцию проклятий в свой адрес. Возле Горца врачи остановились надолго. Елена Сергеевна подробно объясняла про операции и лечение. То, что Роману показалось чуть ли не чудом воскрешения в медицинских терминах звучало вполне обыденно. Некоторые доктора трогали Горца, звали его по имени. Горец откликался.

Наконец доктора дошли до Ромы. Елена Сергеевна стала рассказывать про болезнь и лечение. Слова были непонятными, но звучали успокаивающе. Если бы он умирал, доктора бы проявили к нему больший интерес, а так они скорее зевали, чем слушали. Наконец Рома услышал приговор. «Наблюдается устойчивая положительная динамика», – закончила отчет Елена Сергеевна и доктора устремились в коридор.

«Устойчивая положительная динамика, – обрадовался Рома. – Я буду жить. Я буду жить. …»

У Елены Сергеевны закончилась смена. Перед уходом она снова заглянула в палату навестить Горца. Горец уже во всю шевелился и кивал. Елена Сергеевна была довольна. Уходя, она посмотрела на Рому. Рома ей улыбнулся. Она улыбнулась в ответ и ушла.

«Мы бы с ней подружились, – неожиданно решил больной. – Пусть мы с ней из разных миров, но мы – похожи. Мы с ней похожи, потому что она мне нравится. Хотите доказательств? Нате. Итак, почему именно она мне нравится, а ни какая-нибудь другая Дженнифер Лопес? Потому что она находит отклик во мне, резонанс происходит. И если я резонирую от нее, то и она будет резонировать от меня. Физика, блин, переходящая в химию. Мы бы с ней точно подружилась. А если взять глобально, то настоящая любовь не может быть не взаимной. Любовь без взаимности – это… это… правильно, это – не любовь. Взаимность – главный и единственный признак истинной любви».

«А другая половинка правды в том, – добавил Рома, после паузы, – что мы с ней никогда не подружимся. Потому что не ей это не нужно, ни мне».

Медсестра поставила в Ромину капельницу пакет с глюкозой. Эта была первая «еда» за 3 дня. Глюкоза была очень вкусной. Каким образом он чувствует вкус раствора, капающего в артерию, Рома не понимал, но глюкоза была сладкой и пузыристой, как газировка.

Появился новый медбрат. Звали его Алексеем. Рост у него был под 2 метра. Он был толстым и очень энергичным. Передвигался медбрат исключительно бегом, как будто все время опаздывал. Тяжело сопя, он навел порядок на железной тумбочке. Потом стал брать у больных кровь на анализы. Подойдя к Роме, он взял его за руку, потер ваткой палец и хотел уколоть, но Рома одернул руку.

– Что еще? – недовольно пробурчал медбрат.

Рома вместо ответа снова протянул руку. На этот раз он не дернулся

Алексей взял кровь, что-то написал в тетрадь и убежал.

Рома решив, что уже не умирает, захотел немедленно вернутся в хирургию. Лежать в реанимации ему надоело. «В принципе мне тут только вливают растворы через артерию, уколы делают, да анализы берут. Все это можно и в хирургии делать. Надо позвать кого-нибудь главного и попросить, чтобы перевезли меня наверх. Я тут только место занимаю. Жаль, Елена Сергеевна ушла. Но кто-то же должен остаться за нее».

В палату вошла медсестра-кореянка в очках, которая с Айболитом вставляла ему иглу в позвоночник.

– Подождите, можно спросить? – остановил ее Рома. Девушка с готовностью подошла к нему.

– Позовите, пожалуйста, кого-нибудь главного?

– Кого?

– Ну, главного врача или как у вас тут называется. Заведующего, может быть.

– Зачем?

– Поговорить надо. Просто у меня уже все хорошо. Что я тут лежу зря.

Даже сквозь очки было хорошо видно, как округлились глаза медсестры.

– Да я в хирургии буду также лежать. Какая разница где, – стал разъяснять Рома. Недоумение девушки судя по глазам увеличилось. Она подняла взгляд на листок А4, который был приклеен над Роминой кроватью. На этом листе было написано его имя-фамилия, год рождения, диагноз и дата поступления.

– Если вы здесь, значит надо, – сухо ответила она и, цокая каблучками, ушла.

Снова пришел медбрат Алексей. Подойдя к Роминой кровати, он нырнул вниз.

– Привязать тебя надо, – пыхтя, сказал он.

– Зачем? – спросил Рома, привстав в кровати. Он пытался разглядеть, что там делает огромный медбрат.

– На случай «белочки», – ответил Алексей.

– Белочки? – переспросил Рома.

– Белая горячка. На слышал, что ли?