Удивительное дело — чем дольше я нахожусь рядом с Чароит, тем сложнее мне держать себя в руках. Чем дольше я живу, тем проще мне сдерживать свое неукротимое драконье нутро, пыл хищника, который только и ищет повод выбраться наружу. Уже несколько дней я пренебрегал безопасностью — но на то были свои причины. Вернувшись домой, я позволил себе на мгновение потерять бдительность, оказавшись завороженным поведением своей новообретенной жены, но теперь…

Зверь всегда дает о себе знать. Всегда. Сколько бы ты ни уговаривал его оставить тебя в покое. Голодный, жаждущий власти, желающий расправить крылья — о, ему ведь уже десятки лет не дозволялось этого сделать. Хаос и разрушение в чистом виде. И когда я ощущаю его так близко и он становится настолько реальным — я тем более не могу допустить того, чтобы он вырвался наружу.

Особенно, когда теперь рядом со мной есть кто-то, чья жизнь мне небезразлична.

Чувствую, что даю слабину в присутствии Чароит. Когда она спрашивает меня о причинах моих поступков — в который раз. А мне в который раз приходится ей солгать. Не знаю, сколько мне еще придется жить во лжи, и сколько я это вынесу. Плохая затея была с женитьбой, Кассар. Такая ответственность тебе не по зубам.

Встаю, чтобы смочить внезапно пересохшее горло хотя бы глотком настойки — и не нахожу ее на привычном месте.

— Никчемный старик… — ворчу я.

— Гилберт здесь ни при чем, — слышу за спиной ангельский голос Чароит, который в такие моменты, когда я вот-вот готов сорваться, особенно острым лезвием вонзается мне в сердце. — Это я избавилась от твоей отравы.

Я мгновенно разворачиваюсь к ней. Как только слышу слово “избавилась”. Сквозь шум в ушах я уже не различаю ничего — только это.

— Ты ЧТО сделала?

Хриплый рык царапает горло. Расстояние между нами сокращается в несколько шагов, и вот — я уже не осознаю, что сжимаю плечо Чароит слишком сильно, дергая ее на себя.

Смелое, до боли отчаянное, наивное существо. Даже теперь, будучи на пороге того, чтобы увидеть мой истинный облик, она пытается сохранять достоинство.

— Тебе это теперь ни к чему, — девчонка старается говорить твердо, но все равно выдает себя дрожью в голосе, — Я уверена, что помогу тебе справиться…с пагубной зависимостью.

Я точно знаю. То, что мне все эти годы удается с трудом сдерживать, вырвавшись на свободу, в мгновение ока разорвет ее на куски. "Пагубная зависимость"? Ох, драконье пекло…

— Мне нужен. Аконитум. — сквозь зубы цежу я, все еще продолжая сжимать плечо девицы и стараться не слишком показывать ярость, что уже ощутимо начинает жечь изнутри. — Где он?!

— Кассар, успокойся…

Каждый участок моего тела, покрытый шрамами, к этому моменту начинает нестерпимо жечь. Но это все ерунда — я привык к боли. Куда сложнее справляться с эмоциями — гневом и яростью, неудержимыми, направленными не на Чароит, а на весь мир целиком. Зверь внутри меня заставляет меня даже обнажить клыки, и это очень плохой знак. Слишком быстро. Так быть не должно.

— Успокойся, прошу, — снова тихо просит меня Чароит, и эти слова отчего-то вызывают во мне новую волну неудержимой злобы и хаоса. Чем сильнее я боюсь ее потерять — тем больше теряю контроль, уступая место внутри себя дракону, которым являюсь.

Слишком близко я подпустил к себе кого-то. Слишком самоуверенно взял ответственность за чью-то жизнь.

Кажется, я не справился.

Выдохнув, я, уже не совсем себя контролируя, обхватываю второй рукой лицо девушки, привлекая ее к себе. Чароит испуганно вскрикивает и зажмуривает глаза. Птичка, что же ты наделала, зачем летела на огонь, почему позволила так легко себя поймать…

Сознание уже почти начинает ускользать от меня, еще секунда — и хищник точно вырвется наружу, разрушив все, что мне дорого. Он убьет Чароит, уничтожит этот дом, а вместе с ним, улетев на свободу, начнет сеять хаос и разрушения, начав новую войну. Все, чем я жил все эти годы, воссоздавая новый порядок на пепелище прежнего поля боя, неизбежно канет в лету. Одна секунда, и…

В мое сознание врывается ее запах. Когда я привлекаю девушку совсем близко к себе, коснувшись кончиком носа ее волос, оскалив зубы, почти начав свое превращение. Это дает мне неожиданное просветления сознания, на которое я уже и не рассчитывал. Слышу тихий всхлип Чароит, ощущаю ее дрожь в своих руках — и что-то словно бы мешает злу и хаосу внутри меня и дальше пытаться вырваться на свободу.

Оно не желает ее смерти.

Улучив спасительное мгновение, я стараюсь разжать хватку и сипло шепчу, тяжело дыша, на ухо Чароит:

— Мой кабинет. Верхний ящик. Черный кинжал.

Слова даются мне с трудом, благо, поняв, о чем я, Чароит тут же сбегает прочь. Умная девочка. Если все же доберется до оружия — получит шанс спасти и себя, и многие другие жизни. Обсидиановая зачарованная сталь убивает драконов раз и навсегда.

С ее уходом морок развеивается. Присутствие Чароит словно бы вынуждает хищника внутри меня и сдерживать себя, и в то же время — рваться наружу все отчаяннее. А я не был к такому готов. Потому что прежде никогда не испытывал ничего подобного.

Потому он и берет надо мной верх. Меняя очертания моего тела, не целиком, но достаточно для того, чтобы я перестал быть собой. Пальцы превращаются в острые когти, оскал обнажает клыки, а зрачки вытягиваются в узкие щелочки. Ткань рубашки рвется, обнажая разрастающиеся мышцы, и я издаю против воли последний вопль невыносимой боли — прежде чем раствориться в хаосе собственного сознания, проваливаясь в темноту.

15. Истинная

Чароит

Не помню, когда мне в последний раз было ТАК страшно. Перед внутренним взором все еще стоит этот страшный, безумный взгляд Кассара. Я словно бы на мгновение и впрямь успеваю поверить, что он меня убьет… Пока он не отталкивает меня от себя, хрипло и тяжело дыша:

— …Мой кабинет. Верхний ящик. Черный кинжал.

Не знаю, что все это значит, но внутри меня что-то воспринимает эти слова, как призыв к действию. Я срываюсь с места и, практически не помня себя, бегу прочь. Если это способ спасти Кассара от приступа безумия — значит, я им воспользуюсь. Или…

Только добравшись до его кабинета и дотронувшись до ручки ящика, я понимаю, что он мог иметь ввиду. Замерев,