— Неужели наш герой заговорил? Давай-давай, тебе за оказание сопротивления скостить надо, — подбодрил бывшего боксера Колодников.

— Когда? — спросил Мазуров.

— Сегодня, часа в четыре.

Майоры переглянулись и начали задавать вопросы бывшему боксеру.

— Где?

— В центре, на Ленина. Он вылез из. машины и пошел в сторону универмага.

— Что за машина была?

— Синяя «десятка».

— Номер не запомнил?

— Нет, она боком ко мне стояла, потом развернулась и уехала.

— Сколько человек было в машине?

— Да хрен его знает, там стекла тонированные. — Дема чуть задумался, потом припомнил еще кое-что:

— Мне показалось, что Бычок психованный был.

— Почему?

— Ну, походка у него такая, дерганая, как на пружинах, и когда вылезал из машины, что-то сказанул, резко так. Я и обратил внимание, думаю, кто это так разошелся. Обернулся он, и… В общем, послал кого-то в машине. А уж дверцей хлопнул! Я думал, оторвется на хрен.

— Понятно. Ну молодец, может, я тебе даже прощу эту драку, — поощрил рассказчика Мазуров, потом обернулся к Батону. — Ты не видел, у брательника твоего нож был?

— Да он с пером и на зоне-то редко расставался. Только что в баню с ним не ходил. Тут я у него тоже кнопарь видел, сало он им резал.

— Выкидной? — переспросил Колодников, переглядываясь с Михалычем.

— Да, небольшой такой, лезвие узкое. Два усика.

В это время в комнате появились еще трое: два милиционера и высокий парень в штатском. Черты его лица можно было назвать классическими, но какими-то женственными: прямой нос, брови вразлет, большие миндалевидные глаза, густые, волнистые волосы — любая девушка такой внешности позавидует. Но при этом романтическом облике — нордическая невозмутимость. Чаще всего оперуполномоченного УГРО капитана Зудова звали просто Паша, внешность располагала.

— Ну, чего тут у вас? — спросил он красивым, грудным голосом.

— Паш, с тебя калым. Загляни в соседнюю комнату.

Район, в котором находилась квартира Батона, входил в поле деятельности Зудова. Осмотрев вещцоки, он с присущей ему невозмутимостью заключил:

— Ну, дел пять я сегодня свалю. Колеса точно свинчены с «жигуленка», который позавчера раздели.

— Тогда принимай клиентов, а мы займемся своими делами.

Колодников с Мазуровым отошли в сторону.

— Ну, что дальше делать будем? Здесь тоже голяк.

— Сначала отпустим участковых, чего они с нами мучаются.

— Я могу и остаться, — предложил подошедший Мысин. — Меня дома никто не ждет.

— Ты не женат, что ли?

— Нет, с матерью живу.

— Ну вот, а говоришь, никто не ждет! Как раз матери больше всего и ждут, — сказал Мазуров и кивнул Колодникову. — Тогда тех отпускаем, а Андрюха с нами поедет.

Скоро в «уазике» стало просторно. «Как в лимузине», — пошутил Колодников.

Никто уже не жаловался на отдавленные коленки. В машине продолжили разговор.

— Так что, у нас тупик? — спросил Мазуров.

— Почему тупик, есть одна зацепка. Синяя «десятка», — отозвался Колодников.

— Ну-у! Нашел тоже мне зацепку. Сколько их у нас по городу мотается. И каждая вторая синяя.

— А если подумать? — обернулся к нему Колодников. — В такое дело люди со стороны вряд ли ввяжутся. Скорее всего, это кто-то из антоновской братвы. У них сейчас мода на синий «десятки».

— Ну не скажи! — парировал Мазуров. — Многие из наших барыг ездят на «десятках». Тот же Ахмедов, Мирзоян.

— Ты все пытаешься связать их с Орловой?

— Ну да.

— А мне кажется, что из этого дела торчат уши братвы. Кто из них раскатывает на «десятках»?

— Мизунов. Триста тридцать три; АО. Сопрыкин, пятьсот пятьдесят пять, тоже АО. Да еще не то трое, не то четверо недавно купили. У самого Антоши «десятка» была, правда, зеленая.

— У него же джип «чероки»? — возразил Колодников.

— И «десятка» тоже, но он на ней почти не ездил. Все больше жена его, Татьяна, раскатывала.

— Продал он ее тому же Ахмедову, — подал голос Мысин.

— А ты откуда знаешь? — удивился Мазуров.

— Знаю, — коротко отрезал парень, но потом все-таки пояснил:

— Сам видел, как он ее отогнал от дома Антонова. Зато Антоша своей жене купил «опель», цвет серебристый металлик.

Аркадий Антонов был крупнейшим в городе предпринимателем, но одновременно и «бригадиром» самой первой в Кривове группировки. Сначала Антоша был простым рэкетиром, а потом потихоньку прибрал к рукам несколько магазинов, бензоколонку, станцию автосервиса. Самое забавное, что с Колодниковым они были погодками, и оба учились в одной школе и даже некоторое время в одном классе.

Майор давно точил зуб на бывшего одноклассника, но подобраться вплотную не мог.

Ему удалось лишь слегка пощипать первого мафиози Кривова, посадив пару его братков по разным мелочам.

Когда подъехали к зданию ОВД и посмотрели на часы, выяснилось, что уже второй час ночи и разыскивать синюю «десятку» без помощи ГАИ нет смысла. Да и головы у всех троих соображали с трудом, поэтому решили разъехаться по домам.

Утром Колодникова, как говорят, совесть загрызла. Едва он зашел в свой кабинет, как зазвонил телефон.

— Да, Колодников.

— Я тебя убью!

Несмотря на свирепую ярость, изменившую голос, майор мгновенно узнал звонившего. Он хлопнул себя по лбу и взмолился:

— Юр, прости, ради бога! Совсем вчера замотался.

— Пристрелю как собаку! — в том же тоне продолжал лейтенант.

— Юр, Юр, не спеши, я еще замолю свои грехи. Кстати, ты где сейчас?

— А ты не догадываешься?! — Голос Астафьева был предельно язвителен.

— Юр, я сейчас вызову двух своих орлов, и они сменят тебя. Слушай, пока ты там, найди в хирургии врача по фамилии, сейчас, — он порылся в своей пухлой записной книжке. — Сударушкин. Как раз в его смену привезли Орлову, может, он что-нибудь новое расскажет. Юр, я тебе с получки литр поставлю, ей-богу!

— Нужен мне твой литр, — Астафьев покосился на сидевшую в метре от него медсестру и сказал, не вдаваясь в подробности; — Ты мне вчера такой кайф обломал.

Вчера вечером Юриного прихода ждала суперкрасивая женщина, которую Астафьев добивался более полугода. И когда она наконец-то решилась изменить своему мужу-бизнесмену, отбывшему в командировку, неожиданно со своей просьбой вмешался Колодников.

Минут через двадцать прибыла смена, два веселых оперативника, почти неразлучных по работе. Самсонова и Онищенко все звали Вовчик и Левчик, как всероссийски известную пару — певца и сатирика. Вовчиком был только один из милиционеров, второй по документам значился как Леонид. Были они толстячки-весельчаки и зубоскалить начали еще с порога.