— Богиня исцелила её? — сглатывая, интересуюсь я. Хочется верить, что так.

— Да. Я готова была на любую жертву ради спасения моей Тамиты. Но Настоятельница Обители сказала, что, когда моя дочь вырастет и войдёт в дом к мужу, я должна буду пойти в услужение к жене принца. А потом стать няней её дочерей и дать им всю любовь, на которую способна. Это и будет моей платой за её дар. Я так и сделала. Так и стала няней сначала вашей сестры, а потом и вашей. И сейчас всё сделаю, чтобы помочь вам сбежать.

Вскидываю на старушку глаза, а она смотрит с такой любовью, что до слёз пробирает. Понимала ли Мирэн, насколько преданна ей эта женщина? Думаю, да. И скорее всего, воспользовалась этим, чтобы заставить старушку принести отраву. Понять могу… но… нет, не могу.

— Спасибо, няня. Я пока не знаю, как. Но обязательно придумаю способ вырваться отсюда. И сделаю всё, чтобы ты из-за моего поступка не пострадала, — поддавшись порыву, обещаю я, обнимая старушку. И пока она растроганно не расплакалась, бодро интересуюсь. — Как думаешь, можно мне уже поесть, после… снотворного, или пока не стоит?

Конечно же Гапка не может оставить свою девоньку голодной. Так что вскоре мне приносят обед. А потом я заявляю, что хочу побыть одна, и принимаюсь тщательно изучать свою клетку. Особенно меня интересуют, окна и балконы. Надо же увидеть, откуда мне лезть придётся.

Тайрэн

Чувствую себя зверем в клетке.

Эту ночь я вовсе не ложился спать, здраво опасаясь, что во сне могу нарушить запрет Богини, а это означало бы рисковать её милостью, от которой зависит жизнь Рами. Потому и провёл ночь в Департаменте, решив потратить это время с пользой. Всё-таки это лучше, чем надираться и крушить кабаки. Ко мне ожидаемо присоединились Корин с Камэли, которые сейчас оба маются в отпуске, и мы с друзьями весьма плодотворно провели время, сначала в архиве, изучая старые интересные материалы, а потом раскалывая главного подозреваемого в деле о нашумевшем в последнее время похищении девушек, которого как раз задержали.

Точнее недоноска с особым энтузиазмом и фантазией допрашивала Мэл, а мы с её братом лишь со стороны наблюдали за тем, как здоровый мужик, заикаясь, зеленея и бледнея, вываливает всё что знает, и что не знает тоже. После чего сие милое и одновременно жуткое белокурое создание, являющееся моей подругой детства, с лучезарной улыбкой заявило, что, пожалуй, с разведкой завяжет, потому что тут интересней. Я в принципе давно подозревал, что с Департамента она ушла неохотно и только потому, что брата, желающего попробовать себя на новом поприще, одного не хотела бросать. Близнецы Сатори, племянники герцога Гиерно, талантливейшие маги и сильнейшие боевики, ещё с Академии стали постоянным предметом спора между родным дядей, главным безопасником Сэйнара и графом Россаром, главой разведки.

— Рэн, ты домой? — поинтересовался Кор, когда мы утром доложились Гиерно о полученных сведениях.

— Да, — киваю я. — Я сегодня нужен отцу на переговорах с босварийцами.

— Я слышала от Скар, что принц Корим лично прибудет, и даже обещался в гости к ним зайти, — с преувеличенно незаинтересованным видом произнесла Мэл, шагающая впереди. Мы с Корином за её спиной переглянулись, но дружно промолчали. О первой любви нашей Колючки нам обоим было известно. Правда сама она это чувство упорно отрицала, фыркая и заявляя, что босварийки дуры, раз позволяют собой так помыкать. Особенно её возмущал факт наличия у принца наложниц. То что у большинства аристократов Босварии они есть, Камэли явно задевало меньше. Но когда Корим семь лет назад женился на принцессе из Кранады, она с неделю ходила злая, как оса. А потом как-то успокоилась и больше про принца не упоминала. До недавнего времени.

— Он правда окончательно расторг брак? — обернулась и посмотрела на меня Мэл.

— Да. Храм подтвердил их обоюдное желание расстаться. Для рода Босвари лишь рождение ребёнка делает брак нерасторжимым, а наследника принцесса Инира ему, как вы знаете, так и не родила.

— Интересно почему? — задумчиво поджала губы девушка.

— Можешь у него сама сегодня спросить, — хмыкнул я. — Отец устраивает ужин для близкого круга, и я приглашаю вас, как моих ближайших друзей.

Было у меня подозрение, что Мэл фыркнет и откажется, как сделала бы это раньше. Но она удивила меня задумчивым взглядом, согласным кивком, и робкой надеждой мелькнувшей в её эмоциях.

На этом мы и разошлись. Я порталом ушёл во дворец, а близнецы уехали в свой общий городской дом.

А теперь вот встреча босварийцев позади. Первый этап переговоров тоже. До ужина ещё далеко. Мне нужно тщательно проработать все пункты предлагаемого Коримом договора, просчитав риски и преимущества, чтобы потом доложить отцу, но мысли упорно ускользают к тому, что возможно где-то в другом мире умирает моя Рами, или не умирает, а снова страдает от боли, сражаясь со своей болезнью, или может её тело уже умерло, а душа переместилась в этот мир, и сейчас она в чьём-то чужом теле неизвестно где, неизвестно в каких условиях, неизвестно в каком состоянии, возможно напуганная, возможно раненная, а может обездвижена, как была Нэлли… В руке с треском переламывается перо, и лёгкая боль от впившихся в кожу деревянных щепок возвращает меня в реальность. Мотнув головой, прогоняю доводящие до безумия картинки из головы и снова пытаюсь вникнуть в то, что читаю. И некоторое время даже получается.

Отвлекает меня тихий стук. Подняв взгляд на дверь, и прислушавшись к эмоциям, я поднимаюсь и отправляюсь лично открывать, так как точно знаю, кто это. И я рад этому визиту, понимая, что он мне нужен, как никогда.

Стоит мне распахнуть дверь, она привычно окидывает меня пристальным взглядом, словно в душу заглядывает и шагает ближе, чтобы обнять. А я так же привычно склоняюсь, чтобы получить свой законный поцелуй в лоб, и обнять её в ответ.

— Тебя в последнее время застать одного почти нереально, — произносит с лёгкой грустью. — Можешь уделить мне немножко своего времени?

— Конечно, мама. Проходи, — я пропускаю Нэлли в свой кабинет и запираю дверь.

Она проходит и останавливается посередине комнаты с каким-то потерянным видом. Я чувствую, насколько тревожно у неё на душе и это явно в мой адрес. А ещё ощущаю ощутимую нотку горечи. И этому тоже, кажется, я причиной. Мама обнимает себя за плечи и оборачивается ко мне.

— Я хотела тебя кое-что спросить, Тай. Почему ты меня обманул тогда, что больше не видишь эти сны?

Чувствую себя безчувственным чурбаном. Каково ей было узнать вчера всё это и вдобавок понять, что я ей лгал? Выглядит мой поступок не самым лучшим образом. Хоть я и не жалею ни секунды о своём решении. Чувствуя каждый день страх за тебя родного человека, я не мог поступить по другому.

— Прости за это, — шагаю к ней и беру в руки её холодные ладони, чтобы поднести к губам. — Я ощущал, как ты переживаешь и боишься за меня. И хотел защитить тебя от лишних волнений. И уж точно не хотел этим обидеть, или показать своё недоверие.