- Осторожно, здесь можно запросто порезаться, – пробормотала Триша. Мэйсон кивнул, хотя на самом деле плевать ему было на это, и двинулся прямо на звук. Кристел сидела, забившись в свободное пространство между стеной и диваном, глядя прямо перед собой остекленевшими глазами поломанной куклы. Взрыв уже миновал, о чем свидетельствовало творящееся в комнате безобразие, и, очевидно, отнял у нее последние силы.

- О, милая… - шепнул Мэйсон, опускаясь перед женщиной на колени и осторожно её обнимая.

- Мэй?

- Да. Это я, солнышко…

- О, Мэй… - лицо Кристел вновь приобрело осознанное выражение. – Что же я натворила! – она уткнулась в его шею и снова тихонько заплакала. - Что я натворила, Мэй?!

- Ничего! Ничего. Слышишь? Просто нервы. Мы все понимаем, что тебе нелегко… Это нормально.

- Я так любила их, Мэй! Я так сильно их любила. Каждый день я задаюсь вопросом, почему меня не было в той машине вместе с ними… Каждый прожитый без них день!

Мэйсон стиснул челюсти. Погладил Кристел по волосам. Поднял взгляд на растерянно топчущуюся в дверях Тришу.

- Ты не могла бы проверить, как там Люси?

- Да, конечно. Кэти, наверное, тоже не стоит это все видеть?

- Как и гостям. Скажи им, что Кристел неважно себя чувствует, и попрощайся от ее имени.

- Без проблем.

Триша вышла из комнаты и плотно прикрыла за собой дверь. Кристел тоненько всхлипнула. Рот Мэйсона будто наполнился кислотой. До него, наконец, дошло, что все, о чем ему говорила Кэти – правда. И о проблемах Кристел с алкоголем, и о том, что она совершенно не справляется со свалившимся на нее горем.

Кое-как Мэйсону удалось справиться с женской истерикой. Он пытался убедить Кристел, что ей есть ради кого жить, и хоть та кивала головой, вроде как с ним соглашаясь, Мэйсон не верил, что она его по-настоящему услышала. И это злило! Потому что Кристел не имела права так раскисать! Мэй даже думать не хотел о том, как это все переживала Кэти. Она уже лишилась отца и брата, а сейчас, прямо на её глазах, от неё уходила и мать.

Подавленный и несчастный, Мэйсон убедил Кристел прилечь. Он проводил ее до самых дверей спальни, подождал, пока она умоется и ляжет, и лишь после спустился в гостиную, чтобы устранить следы погрома. Мэйсон почти закончил, когда на пороге комнаты возникла Триша. Он вообще совершенно о ней забыл…

- Все. Я выпроводила последних гостей и даже немного убралась на террасе.

- Спасибо тебе большое! – искренне поблагодарил Мэйсон. – Как девочки?

- Люси спит. С ней няня. Кэти уже тоже вернулась. Все хорошо… Не беспокойся.

Мэй кивнул. Устало опустился на диван и откинул на спинку голову. Ну и денек выдался. Черте что! Он устало растер лицо. Прошло уже достаточно времени с тех пор, как он прикончил свой последний стакан виски, и теперь в висках пульсировала тупая похмельная боль.

- Устал? – на плечи легли мягкие женские руки и принялись довольно умело разминать узлы на его мышцах. - Бедный мальчик…

На несколько секунд Мэйсон замер, пораженный тем, как быстро к нему вернулось желание. Мэй понимал, что оно имеет весьма посредственное отношение к ласкающей его женщине, но в то же время… Черт! А что ему было терять? Он не мог быть с Кэти. И лучшее, что он мог для нее сделать – постараться забыть.

Когда Триша обошла диван и села перед ним на колени, он не стал отказываться от того, что она ему предлагала. Мэй давно мечтал о прочных серьезных отношениях. И Триша как нельзя лучше для этого подходила.

- Ты точно в порядке? Выглядишь немного пришибленной.

Кэти отбросила волосы за спину. Задумчиво зачерпнула ладонью песок и разжала пальцы, наблюдая, как тот просачивается сквозь них тоненькими ручейками.

- Все нормально. Просто устала. Какой-то сумасшедший сегодня день.

Где-то совсем рядом взревел мотор – уезжали последние гости. Киперу тоже давно пора было возвращаться. Режим и все такое… Но он почему-то не торопился, и Кэти была этому рада.

- Это ведь из-за Хилла. Так?

Кэти настороженно оглянулась. Она привыкла думать о Кипере, как о недалеком парне. Ну, знаете, типичном спортсмене. Забыв о том, что это суждение –  довольно избитый стереотип, не имеющий под собой основания. Американский футбол – самая сложная игра во всем мире. Дураки в него не играют. И то, что Кипер проводил намного больше времени на футбольном поле, чем за школьной партой, не означало, что он от природы глуп. Даже при недостатке знаний голова у этого парня соображала как следует. К тому же его постигло проклятье большинства командных игроков – он был излишне наблюдательным. Слишком излишне. Понимаете?

- Он-то тут причем?

- Ты мне скажи. Мэйсон весь вечер на тебя пялился.

- Правда? – голосом, в котором было намного больше надежды, чем следовало, переспросила Кэти. Но тут же прикусила язык.

- А какой мне смысл врать?

- Не знаю. Просто я ничего такого не заметила. Не удивлюсь, если он готовил какую-то новую обвинительную речь. В последнее время Мэйсон почему-то решил, что может меня воспитывать.

- Значит, ты все же выгребла за ту съемку?

Костер уже почти догорел, и румянец Кипера не имел никакого отношения к тому, что ему было жарко. Все же смешной он. Трогательный, застенчивый и… смешной.

- Я уже не ребенок, знаешь ли. Те фото… они что, противоречат твоим религиозным убеждениям? – Кэти отряхнула руки от песка и ткнула Кипера в бок.

- Нет ничего хорошего в том, что куча мужиков по всей Америке мастурбирует, глядя на твои фотографии.

- Фу, Кип! – вскочила на ноги Кэти. И рассмеялась, потому что слово «мастурбирует» довело беднягу Кипа едва ли не до инфаркта. От смущения его лицо приобрело опасный свекольно-красный оттенок и покрылось пятнами. Кипер недовольно засопел и поднялся с песка вслед за Кэти.

- Знаешь, мне, наверное, пора.

- Эй! Ну, ты чего? Я не хотела тебя обидеть.

- Проехали… - буркнул Кип. Кэти забежала вперед и, пятясь, как краб, перед шагающим вперед парнем, прижала ладонь к сердцу:

- Ладно. Признаю. Ты прав. Мне тоже это все не нравится. Не знаю, что на меня нашло, когда я на такое согласилась. Думала, что это может быть весело…

- Ну и как? Повеселилась?

- Да уж… Не то слово.

Кэти развернулась, пнула попавшийся под ноги камень и сунула руки в задние карманы джинсов. На самом деле она пожалела, что ввязалась в ту съемку, практически сразу же. Стоило признать, что кое в чем Мэйсон все же был прав. После гибели отца и брата ей хотелось к себе внимания. И сочувствия. Весь мир высказывал слова поддержки ее матери, напрочь забыв о ней и Люси… Так, словно их горе было меньше, или вообще ничего не значило.