– Это чудо, что ты никого не ранила. Мой дедушка часто гуляет в саду по утрам. Но поскольку никто не пострадал, я принимаю твои извинения. Однако я так и не понял, почему ты прокралась в мой сад всего через несколько минут после того, как села в такси.

– Я никуда не прокрадывалась! – отрезала она. – Мне пришлось перелезть через стену, потому что ворота были заперты.

Ласло поднял бровь:

– Разумеется, они заперты. Это защищает нас от незваных гостей. Обычно.

– Я не незваный гость, – возразила она. – Я приехала сюда работать. Меня нанял твой дедушка. Ты хочешь меня прогнать, но ты не вправе это сделать. Я уеду только в том случае, если мне скажет мистер де Жадань.

Ласло бесстрастно смотрел на Пруденс. Он думал, что после ее неожиданного приезда его уже ничто не сможет удивить. Ему и в голову прийти не могло, что она вернется и заявит, что ее может отсюда прогнать только его дедушка.

Засунув руку в карман, где лежал мобильный телефон, Ласло отвернулся и стиснул зубы. Так просто вызвать такси и хорошо заплатить водителю, чтобы он ее отсюда увез. Тогда почему он медлит?

Он снова посмотрел на Пруденс, и внизу его живота все напряглось. Вот почему! Эта женщина хоть представляет, как сексуально выглядит босая и с рассыпавшимися по плечам волосами?

Она сделала шаг вперед. Ее серые глаза сверкали.

– Я не подчинюсь тебе и не уйду! Чтобы от меня избавиться, тебе придется вытолкать меня силой!

– Хорошо, хорошо. – Ласло поднял руки в знак уступки. – Дай мне свою сумку.

Пруденс посмотрела на него с подозрением:

– Зачем?

– Чтобы я ее понес. Обычно я не веду деловые переговоры на газоне. Давай найдем более уединенное и защищенное место.

– Нет, спасибо. Возможно, ты просто хочешь бросить меня в ров с водой или сделать что-то в этом роде.

Ласло покачал головой:

– Этого точно не случится. – Уголки его рта поднялись. – Ров засыпали еще в шестнадцатом веке. – Он посмотрел на небо и нахмурился. – Я предлагаю тебе пойти со мной в укрытие только потому, что скоро начнется дождь. Я джентльмен и не могу оставить даму одну под дождем. Кроме того, под дождем мои волосы намокнут, а ты знаешь, что происходит, когда мои волосы намокают.

Пруденс неохотно улыбнулась:

– Джентльмен? Да ты больше похож на разбойника с большой дороги!

На его плечо упала капля дождя, и он поморщился.

– Пойдем, Пруденс. Ты же знаешь, что я терпеть не могу, когда мои волосы начинают виться.

Она нахмурилась.

– Обещаю, что не сделаю ничего, что ты не захочешь, – добавил он тогда.

Ее щеки порозовели, и она, помедлив, кивнула. Мгновение спустя начался сильный дождь.

– Иди за мной! – скомандовал он, и примерно через минуту они ворвались в огромный пустой сарай. – Нам придется побыть здесь, пока дождь не прекратится. – Он посмотрел на ноги. – Ты в порядке? Не порезалась? – Ему пришлось кричать, поскольку капли дождя барабанили по крыше.

Пруденс тупо покачала головой. В порядке ли она? Она сейчас находится в замкнутом пространстве наедине с Ласло, одежда которого прилипла к телу. Против воли ее взгляд скользнул по его фигуре, и она почувствовала знакомую тянущую боль в глубине своего женского естества.

Дождь немного стих.

– Я не хочу втягивать во все это твоего дедушку, Ласло, – сказала Пруденс. – Я просто хочу, чтобы ты снова взял меня на работу.

– Я знаю, чего ты хочешь, – произнес Ласло, медленно окинув взглядом ее фигуру, отчего ее бросило в жар.

Пруденс вскинула голову:

– Неужели?

Ласло казалось, что его тело вот-вот взорвется от желания. Близость этой женщины всегда действовала на него подобным образом. Стоило ему только посмотреть на ее пухлые розовые губы или высокую грудь, как кровь закипала в его жилах. Сейчас он чувствовал себя так, словно балансирует на грани.

– Хорошо. Ты можешь остаться. Работа твоя.

Сердце Пруденс учащенно забилось. Он действительно передумал или это какая-то жестокая игра?

– Ты уверен? – спросила она, нахмурившись. – Ты так внезапно изменил свое решение.

Ласло заставил себя встретиться с ней взглядом. Ему оставалось лишь надеяться, что она увидит причину странного поведения в его импульсивности. По правде говоря, он и сам сомневался в разумности своего решения.

– Ты же знаешь меня, Пруденс. Я человек импульсивный.

Похоже, ее не удовлетворил его ответ.

– Так все-таки что заставило тебя передумать, Ласло?

За этим последовала напряженная пауза.

– Фирма Сеймура лучшая в своей сфере деятельности. У моего дедушки должно быть все самое лучшее. Ну что, мы договорились?

Она медленно кивнула.

– Я делаю это не потому, что между нами что-то изменилось, Пруденс. Я бы, наверное, хотел забыть прошлое ради благополучия дедушки, но я не могу тебя простить.

Ее пульс снова участился. Сможет ли она жить под одной крышей с Ласло и работать вместе с ним? При воспоминании об их вчерашнем поцелуе у Пруденс перехватило дыхание. Как она может по-прежнему его хотеть?

– Я понимаю, – ответила она. Ее так и подмывало сказать ему, что она не нуждается в его прощении, но она сдержалась. Зачем зря рисковать работой, которую она и так чуть не потеряла? – Ты расскажешь своему дедушке о нас?

– Что я, по-твоему, должен ему сказать? Что семь лет его обманывал?

Понимая, что он прав, она покачала головой:

– Итак, что там с моим контрактом?

– Он будет подписан сегодня. Предлагаю скрепить нашу договоренность рукопожатием.

После небольшой заминки Пруденс протянула ему руку. Он пожал ее, а затем неожиданно рванул Пруденс на себя.

– Отпусти меня! – потребовала она, отчаянно пытаясь вырваться, но он лишь крепче прижал ее к себе.

– Я этого не сделаю, пока мы не проясним один момент.

– Разве это делается не перед подписанием контракта в присутствии юриста?

Ласло запустил пальцы в ее волосы и слегка за них потянул, так что ей пришлось встретиться с ним взглядом.

– Ты получишь свой контракт, Пруденс, но перед этим нам с тобой нужно установить несколько правил, касающихся наших с тобой отношений. Во-первых, ты здесь для того, чтобы работать. Я твой начальник, и мы будем работать вместе. Об этом меня попросил дедушка. Так что, если ты сомневаешься, что сможешь выполнять мои распоряжения, тебе лучше прямо сейчас перелезть обратно через стену.

Пруденс охватила ярость, и она сосчитала про себя до двадцати, чтобы успокоиться.

– Я понимаю, – ответила она затем.