Мы сплотились практически спиной к спине, насколько это позволяло бесчувственное тело Навары, зачарованный меч бессмысленно рубил зеленый туман, рассекая в нем только быстро затягивающиеся полосы, не способные всерьез навредить оголодавшей твари. 

И я вдруг поняла, что где-то на подкорке, я, наверное, жду приказа. Четкого и ясного приказа — что делать, чтобы победить. 

Вот только рядом нет ни наставников, ни привычных к натаскиванию новичков Клыков. Один — только что лишился сработанной напарницы, ослеп и оглох. А второй… а со вторым уже все ясно и помощи от него, как от козла молока. 

Потому что козел.

Не будет мне приказа. А значит, соберись и делай свое дело, Танис.

Я всё это время продолжала пластать воздух на ломти верной Плясуньей — даже отупевший разум не смог помешать в этом хорошо выученному телу. Ослабить судорожный хват, сменить стойку на более удобную. И накрыть поиском столько этого проклятого богами леса, насколько хватит дара!

Я все же не ослепла —  вот что я поняла в самый первый момент. Что я раскинула сети слишком широко, я поняла уже во вторую очередь. 

Слепой участок насчитывал десятка три шагов в поперечнике, и он пульсировал, менял очертания, выбрасывал и втягивал щупальца...

Если верить поиску, вокруг нас извивался монстр размером в тридцать шагов. Если верить Плясунье, бесполезно хлещущей по воздуху —  вокруг нас никого.

Вывод? Меня морочит чудовище, а я и рада. Сопли развесила.

Она где-то здесь. Она не может быть далеко! Точно —  в пределах этих тридцати шагов, не дальше. Мне нужно… мне нужно просто взять себя в руки, и отыскать эту вонючую тварь.

Сжать поиск. Ограничить его этими клятыми тридцатью шагами. И повторять, повторять раз за разом, всё усиливая нажим заклинания!

...не забывая отмахиваться оружием —  если я не хочу, чтобы мне отожрали что-нибудь нужное, пока я тут корячусь, как бесполезная идиотка

От напряжения сводило затылок и зубы, и в глазах уже не зеленело —  темнело. Шумело в ушах, и рот заливала кислая слюна: когда твой дар зажигает девять звезд в зале испытаний, работать на его пределе приходится не часто. 

Но я больше не боялась: меня захлестнуло, закружило и  незримые крылья снова подхватили меня и понесли на волне куража и вдохновения.

Я не отступлюсь и не уступлю, и не тварь сегодня сожрет меня —  а я ее!

И я усиливала и усиливала поиск, отдаваясь ему полностью, не оставляя себе ничего про запас.

И —  увидела. Обманную зелень там и тут пронизывали едва заметно мерцающие нити, чуть более темные, чем всё остальное вокруг. Они сплетались в паутину, и ее центр уходил куда-то в назад и вбок от меня.

Я увидела — и моими глазами увидел Камень. И —  ударил.

Зеленое марево ослепительно полыхнуло, я болезненно  заморгала, в очередной раз получив по глазам, а Камень рванул вперед —  как будто, им выстрелили из пращи. 

Клинок мелькнул яростным росчерком —  тварь завизжала. Не укрытая за своей странной обманкой, теперь была видна даже обычным зрением, серовато-белесая клякса, мечущаяся над землей. В одну сторону, в другую —  но Илиан уже очертил границу, которую существу было не покинуть, и я даже не заметила, когда он успел.

Гемос стоял, сжимая оружие, над Наварой. Я всматривалась в поединок, готовая броситься на помощь, если понадобится. 

Тварь визжала, не переставая, и этот звук должен был замедлить ее противника, сделать его медлительным и неповоротливым —  но где ей против тренированного цербера? Он словно не замечал давления, теснил тварь подальше от нас, к краю поляны, и движения его были стремительны, заклинания точны а клинок мелькал смертоносными росчерками… 

И в этот миг он был прекрасен. Он был совершенен. Я смотрела на него —  и чувствовала, как от восторга заходится сердце и голова идет кругом.

Тварь, прижатая к границе, не успела в очередной раз увернуться, и это поставило точку в поединке: Камень ударил сразу магией и оружием, сталь полыхнула отсветом чар… И стало тихо. Так тихо, будто все вокруг оглохли.

Илиан опустил оружие, расслабляясь. И только тогда я поверила, что всё. Мы победили.

Истлевающие ошметки энергетической сущности плавали в воздухе, неспешно оседая на траву седыми клочьями —  и растворяясь от этого прикосновения. Воняло какой-то горелой дрянью, тухлятиной —  и почему-то —  прелым деревом. 

У меня подрагивали руки от схлынувшего напряжения. 

А еще —  пересохло во рту и тянуло внизу живота. Но это от другого.

Сердце колотилось в ушах, и я медленно, плавно вдыхала и выдыхала. Как учили нас наставники на медитациях. 

Ничего. Ничего, сейчас всё пройдет. Вдох —  вы-ы-ыдох. Вдох —  вы-ы-ыдох…

Дура дурацкая. Нашла время. Возьми себя в руки!

“Не знаешь, что делать —  делай по Уставу!”

Эта старая логовская мудрость еще никогда не подводила.

И я начала проверку места сражения на остаточные магические проявления, а также на присутствие эманаций существ, подлежащих зачистке.

До деревни Горш мы дошли боевым порядком: я впереди, за мной —  Гемос, который немного пришел в себя и мог нести на руках Навару, и замыкающим Илиан.

Староста охнул,увидев нашу процессию, торопливо повел Гемоса с его ношей в дом, по пути зовя жену, а я… Задержалась.

Во дворе у старосты пахло знакомо. Сквозь привычные запахи деревенского подворья и свежих сосновых бревен, теперь пробивался еще один —  древесной трухи. Я прошлась по подворью. Вдоль сложенных на просушку бревен будущей избы. Присела рядом. Принюхалась.

Хм.

Илиан, Гемос и староста рассматривали мою находку хмуро.

Я-то звала только Камня —  но бабы, хлопочущие рядом с уложенной на лавку Наварой, выперли всех, не церемонясь, и укладку бревен мы раскатывали вчетвером, а теперь мы вчетвером глазели на истлевшее и рассыпавшееся на наших глазах в труху бревно. 

Бревно, от которого ощутимо, крепенько разило сдохшей в лесу тварью.

Илиан присел рядом, растер в пальцах щепку. Принюхался.

—  Давно лес валить начали?

—  Да с месяц уж почитай, —  мрачно откликнулся на его вопрос староста.

—  Второй ряд снизу… —  прикинул цербер. —  За последние три с лишним недели ничего странного не происходило? Может, скотина болеть начала? Или еще что?

—  У соседей кобель сдох —  но решили, от старости. У меня вот куры  сперва  нестись перестали, а потом передохли. 

—  Еще кошка пропала, —  добавил он подумал. —  Но она пузатая была. Мы с бабой решили —  скоро заявится, да не одна, а с приплодом…

Камень молча кивнул.

Он наверняка думал о том же, о чем и я. На той просеке, где Илиан уничтожил тварь, мы нашли старый трухлявый пень. А еще —  останки двоих пропавших детей, под корнями молодой не попавшей под вырубку сосны.