Однако все эти печальные мотивы не могли омрачить дух праздника и радости, царивший над толпой, будто и не посвящалась Семана Санта страданиям Христовым…

На пути своего веселого шествия окрестные вилланы и городские пеоны всегда могли бесплатно хлебнуть вина, выставленного на лавках вдоль следования процессии, или за деньги подкрепиться традиционными для Семаны Санты закусками: отведать торрихас (хлебные гренки, пропитанные вином и облитые яйцами, медом или сиропом), а то и плотно поесть жареных ломтей телятины, в которые был завернут овечий сыр, – в народе их называли фламенкинес.

Подобные всенародные шествия по случаю католических праздников были главным развлечением кастильянос. В мае такие же грандиозные процессии пройдут по всем городам Кастилии – это по случаю праздника Тела Христова, а восьмого декабря – по случаю Дня Святых Таинств.

Но календарными общегородскими шествиями любовь кастильянос к устройству всевозможных процессий не ограничивалась. Чуть ли не каждый день на улицы организованно выходили то мясники, то булочники, то сапожники… Они ничего не требовали, а лишь хотели праздника: облачиться в чистые, «парадные» одежды, с трещотками и барабанами пройтись по городу, ощутить радость жизни и гордость за свою профессию.

В это время ваганты латино-арабского института грянули пародию на «Отче наш»:

«Отче Бах, иже еси в винной смеси. Да изопьется вино твое, да придет царство твое, да будет недоля твоя. Вино наше насущное подай нам на каждый день, и оставь нам кубки наши, как и мы оставляем бражникам нашим, и не введи нас во заушение, но избави сиволапых от всякого блага. Опрокинь».

Сколь сладостно для дона Хуана было это пение! Ведь в эту самую минуту, в восьми часах верховой езды, мучительно прощался с жизнью король Альфонсо. А значит, впереди было…

Тут на де Тенорио накатила волна оглушительного рева, исторгнутого сотнями глоток. Фигура Мадонны поравнялась с папертью церкви Иглесиа-де-Санта-Мария, где стоял дон Хуан, и, повинуясь приведенному в движение механизму, посмотрела в его сторону. Рядом раздался дружный вопль нищих, усеявших паперть. Де Тенорио, не будучи по природе чересчур эмоциональным, на этот раз поддался всеобщему экстазу. Его прерывистый крик слился с общим гомоном. Понимая, что никто не сможет в таком гвалте разобрать его слов, он кричал что есть мочи:

– Я лучший друг кастильского короля-а-а!

Внезапно почувствовав чей-то взгляд, дон Хуан де Тенорио оборвал крик и обернулся.

На него смотрели полные ненависти глаза доньи Эльвиры де Кастеллано.

По сложившейся традиции королевская семья и высшие гражданские должностные лица Кастилии в шествиях участия не принимали. Исключением был последний день Семаны Санты: Страстная суббота, канун Пасхи. В этот день члены королевского дома в рубищах, а порой и босиком возглавят общенародную процессию.

Сегодня же инфант дон Педро и его мать Мария Португальская наблюдали за грандиозным шествием с галереи, опоясывающей второй этаж королевского замка. Здесь же находился канцлер Хуан Альфонсо д’Альбукерке, а также несколько других вельмож, только что прибывших в Севилью.

И Альбукерке, и Мария Португальская инстинктивно старались держаться подальше от инфанта, который успел отоспаться за время мессы и теперь равнодушно взирал на толпу своих будущих подданных.

Наконец королева Мария не выдержала:

– Сын мой, вы виделись с королем? Вы были у него?

Дон Педро сразу понял истинную подоплеку этого вопроса.

– Нет, матушка. Я не заходил к нему. Шатер был оцеплен оруженосцами. Но я говорил с Энрике. Король доживает последние дни. У него бред и лихорадка.

«Значит, скоро меня будут именовать вдовствующей королевой. И регентшей при юном короле, моем сыне», – с удовлетворением подумала Мария Португальская.

Мария и Альбукерке успокоились. Раз дон Педро не приближался к королевскому шатру в военном лагере Альфонсо XI, то, скорее всего, инфант незаразен.

Альбукерке неприязненно поглядывал на двух главных советников короля Альфонсо XI, стоявших здесь же, на галерее. Примчались из Вальядолида. И всячески лебезят и заискивают перед юным инфантом, а особенно – перед его матерью, Марией Португальской, которая, как все понимают, вот-вот получит реальную власть в государстве.

Видимо, у этих вельмож, как и у Альбукерке, тоже были свои люди в королевском лагере…

Здесь же стоял и хмурился вечно чем-то недовольный дон Хуан Нуньес, глава именитейшего кастильского клана де Лара, имевшего обширные владения на севере, в Старой Кастилии. Постоянное недовольство Хуана Нуньеса имело глубокие корни: его покойный дед, Альфонсо де ла Серда, шестьдесят с лишним лет тому назад был инфантом Кастилии. Именно его, де ла Серду, своего внучатого племянника, король Альфонсо Х Мудрый назначил преемником на троне, поскольку родной сын короля Альфонсо Мудрого, Санчо, был откровенно безумен. Однако, когда в 1284 году Альфонсо Х умер, Санчо силой отнял корону Кастилии у де ла Серды, первым делом приказав задушить своего родного брата Фадрике.

Хуан Нуньес прочно породнился с Альфонсо XI Справедливым: дочь де Лары была замужем за одним бастардом – доном Тельо, а племянница – за другим, доном Энрике, которого умирающий от чумы король хотел сделать наследником престола. Хуан Нуньес де Лара понимал, что вряд ли его племянница станет в ближайшее время королевой Кастилии. Понимал и злился.

Рядом с де Ларой стоял неприятный тип – молодой инфант Арагона принц Фернандо, родной брат ныне царствующего арагонского короля Педро IV. Мать Фернандо, Элеонора Кастильская, была родной сестрой Альфонсо XI Справедливого. Инфант Фернандо взбунтовался против власти брата, короля Арагона, и предложил свои услуги дяде, кастильскому королю. Альфонсо XI держал при себе арагонского инфанта «на всякий случай», ведь на протяжении веков отношения между Кастилией и Арагоном были не слишком дружественными. Оба государства постоянно готовились к очередной войне друг с другом, которая могла вспыхнуть в любой момент.

Прибыв в Севилью вслед за де Ларой, инфант Арагона сразу повел себя как опытный льстец и подхалим. Подобострастно обратившись к только что проснувшемуся дону Педро, Фернандо Арагонский как бы случайно обмолвился:

– Ваше величес… Простите, ваше высочество!

– Ничего, дон Фернандо, – поощрительно зевнул инфант Педро. – Я слушаю.

– Наш досточтимый король, дон Альфонсо, перед выступлением в поход против неверных, настоятельно распорядился, чтобы я, верно служивший ему все эти годы, находился при вас и всячески опекал вас во время его отсутствия.

– Мой отец уже два месяца в походе, – презрительно ответил дон Педро. – Что-то вы долго добирались до Севильи, дабы исполнить его волю. Впрочем, судя по вашему виду, я не прав: похоже, вы проделали весь путь из Вальядолида за один день. Надо беречь себя, дон Фернандо. Как знать: может статься, что ваши услуги еще пригодятся нашему королевству.