— Верить во что-то или нет — это дело каждого, но отрицать то, что помимо нашего существует еще и другой, незримый нам мир — глупо.

— Баба, ты её сейчас совсем запугаешь. — Спокойно сказал Саша, возвращая Мирославе телефон.

— Пугать я не буду, но про сон этот и следы вот что скажу. Я думаю, что домовой тебя о чём-то предупредить хочет. Здесь у нас в деревне много кто верит в подобное, о разных вещах я наслышана. Потому что нет-нет, да и подают нам знаки те, кого мы не видим, но кто постоянно находится рядом.

— Бааааб… — Протянул Сашка, укоризненно глядя на бабушку. Но та лишь отмахнулась:

— Неведение хуже всего, сам должен знать. — Она снова посмотрела на Мирославу — Домовой ваш не злобный, понапрасну пугать не стал бы.

— То есть, он реально существует? — Без усмешки, но скептически спросила Мирослава. — И бабушка моя — ведьма?

— Существует. — Серьёзно кивнула Надежда Петровна, не уловив скептических ноток в голосе девушки. — На счёт остального — если Глафира ничего не рассказывала, значит, на это у неё свои причины имелись, так что и я попусту болтать не буду. Но плохо про бабку свою не думай — хорошая она. Она много кому в этой деревне помогла в своё время, и сейчас продолжает помогать.

На последней фразе она почему-то задержала какой-то тоскливый взгляд на внуке, и это не ускользнуло от внимания Мирославы. Быстро опомнившись, Надежда Петровна продолжила:

— И вообще не вдавайся ты в эту тему, голову не забивай.

Мирослава рассмеялась:

— То есть у меня по ночам домовой бродит, а Вы говорите голову не забивать?

— А ты у нас пока поживи. — Предложила Надежда Петровна. — Сашка на летнюю кухню переедет, а тебе его комнату уступим.

— Нет, спасибо. — Смутилась девушка, бросив короткий взгляд на парня и тут же спросила: — А у вас что, нет домового?

— Наверное, есть, как у всех. — Пожала плечами старушка. — Но он тихий всегда, беспокоить не станет. Его можно не бояться.

— Я не боюсь. Просто хочется знать правду. В последнее время… меня преследует ощущение, что происходит что-то, чего я не могу понять и увидеть. — Мирославе было так странно разговаривать о подобных вещах с посторонним человеком. Нет, она, конечно, давно знала Надежду Ивановну, но не настолько близко.

Так почему же и бабе Наде, и её внуку было так легко открыть душу? Не от того ли, что в последнее время не было у нее очень близких друзей, с которыми, как когда-то в детстве с Наташей, можно было бы обсудить подобные мистические приключения?

— Давно у тебя возникло это ощущение? — Надежда Ивановна сложила руки на столе перед собой, изучающе глядя на девушку.

Она пожала плечами, подумала:

— Наверное, я осознала это только сегодня ночью, когда обдумывала всё происходящее. Странности начались… — Мирослава вспомнила про случай на карьере и снова посмотрела на Сашу, который стоял в стороне, сложив руки на груди, и не спуская с девушки серьёзного взгляда серых глаз. Рассказывал ли он бабушке о том вечере, когда спас её? — Начались они после того сна. Сначала я с местной компанией повздорила из-за Стёпки, и тут же бабушка в больницу попала.

Она говорила, глядя на Сашу и понимала, что он знает правду. Парень действительно не забыл её испуганный взгляд, который она бросила на него, когда он сказал, будто не видел того, что удерживало её ногу под водой.

Он-то видел, но говорить об этом сейчас не собирался — в конце концов, в мутной воде могло привидеться всё что угодно.

— Возможно, те силы, которых ты не видишь, пытаются предостеречь тебя. К сожалению, мы не всегда понимаем то, о чём нам хотят сказать. — Надежда Ивановна неторопливо убирала посуду со стола в эмалированный тазик, чтобы после отнести в раковину. Саша забрал таз у бабушки, отнёс сам.

Мирослава, поблагодарив за поздний завтрак, засобиралась домой, а Саша вдруг вызвался проводить — захотел посмотреть следы вживую, а не на экране телефона.

Вдвоём они молча шли по заросшему лопухами и полынью проулку, который Глафира Петровна и Надежда Ивановна протоптали между своими домами за долгие годы дружбы. Кроме них здесь никто, наверно и не ходил — на окраине деревни дома стояли реже, людей было меньше. За домом Глафиры Петровны так и вовсе начинался лес — сразу за небольшой полянкой с ромашками и зарослями Иван-чая в человеческий рост.

На кухне Саша долго рассматривал следы и несколько раз хмыкнул. Затем подошёл к окну и посмотрел на улицу. Поджал губы, нахмурился, но Мирославе ничего не сказал.

— Ну, следопыт, каков вердикт? — Усмехнулась девушка, наблюдая за его действиями.

Саша слегка улыбнулся — как же редко он это делал! — и пожал плечами:

— Скажу тоже, что и вчера — запирай двери на ночь. Если верить в то, что сказала моя бабушка, то тебе предупреждают о чем-то, что придёт с этой стороны.

— Откуда такой вывод?

— Следы заканчиваются здесь и это пятно на стекле… Будто призыв смотреть именно в эту сторону.

Мирослава не знала что и сказать. Она чувствовала — здесь действительно что-то есть, нечто непостижимое для её понимания. Но боялась самой себе признаться в том, что всё во что она упорно не верила, на самом деле существует.

А если так, то как ей оставаться столько дней в этом доме в одиночестве? Выходит, даже сейчас где-то рядом находится невидимый ей домовой и наблюдает? Она снова вспомнила жёлтые глаза из своего сна и поёжилась. Саша заметил это.

— Уверена, что не хочешь у нас пожить? А то пойду, вещи свои перенесу.

Мирослава отрицательно покачала головой:

— Спасибо, но нет. Я послезавтра к бабушке поехать хочу. Далеко ехать, нужно отдохнуть. На новом месте я дня три-четыре плохо сплю, привыкаю….

— Ну, здесь-то ты хорошо спишь. — Скептически усмехнулся Саша, от взгляда которого не ускользнул уставший вид девушки и тёмные круги под глазами. — Ладно, если что, то мы рядом, не стесняйся.

Он развернулся, чтобы уйти, но его остановил вопрос, который Мирослава до сих пор решалась задать.

— Саша, скажи, бабушка и вам помогала? Ну, колдовством там всяким?

— Было дело, готовила для меня несколько настоев, когда болел сильно, но я не назвал бы это колдовством.

— Понятно. — Поникла девушка, почувствовав, что парень не говорит всей правды. Была какая-то история — она поняла это по тоскливому взгляду, которым Надежда Ивановна окинула внука. И по тому, как сейчас смотрел на неё Саша — словно размышлял над тем, стоит ли