— Не бойся, Мэри, — попросил Тим, улыбаясь и осторожно гладя цикаду. — Глянь, ну разве она не прелесть, вся такая зеленая и красивая, как бабочка?

Золотоволосая голова склонилась над цикадой, а Мэри смотрела на них обоих, внезапно охваченная острой, щемящей жалостью. Казалось, Тима связывали с насекомым некие узы взаимопонимания, ибо оно сидело у него на ладони без всякого страха и было действительно красивым, если не обращать внимания на марсианские антенны и панцирь, похожий на щиток ракообразных. У цикады было толстое ярко-зеленое тельце длиной дюйма два, словно припудренное толченым золотом, а глаза блестели и сверкали, точно два топаза. Спокойно сложенные на спине хрупкие прозрачные крылышки, испещренные ярко-желтыми прожилками, мерцали и переливались всеми цветами радуги. А над ней склонялся Тим, такой же непостижимый и прекрасный, такой же живой и сияющий.

— Ты ведь не хочешь, чтобы я ее убил, правда? — умоляющим голосом спросил Тим, подняв на Мэри исполненный внезапной печали взгляд.

— Не хочу, — ответила она, отворачиваясь. — Посади ее обратно в куст, Тим.

К ланчу он выкосил всю переднюю лужайку, и Мэри дала ему два гамбургера, полную тарелку чипсов, а вдобавок — чтобы он уже точно наелся досыта — горячий джемовый пудинг, обильно смазанный заварным банановым кремом.

— Я вроде все закончил, Мэри, — сказал Тим, допивая третью чашку чая. — Но мне жаль, что работы больше нет. — Он устремил на нее большие затуманенные глаза и начал: — Ты мне нравишься, Мэри. Нравишься больше, чем Мик, Гарри, Билл, Керли и Дейв. Ты мне нравишься больше всех на свете, кроме папы, мамы и моей Дони.

Мэри похлопала его по руке и ласково улыбнулась.

— С твоей стороны очень мило говорить такое, Тим, но я думаю, это неправда, ведь ты познакомился со мной совсем недавно.

— Вся трава скошена, — вздохнул он, пропустив мимо ушей последнее замечание.

— Трава снова вырастет, Тим.

— А? — Сей короткий звук, произнесенный с вопросительной интонацией, служил сигналом о необходимости немного притормозить, поскольку смысл некоего действия или высказывания остался непонятым.

— А клумбы ты пропалываешь так же хорошо, как стрижешь лужайки?

— Думаю, да. Я все время пропалываю клумбы для папы.

— Тогда не хотел бы ты приходить каждую субботу и ухаживать за моим садом: косить траву, когда надо, сажать рассаду, полоть клумбы, поливать и подстригать кусты, удобрять землю?

Он порывисто схватил ее руку и потряс, широко улыбаясь.

— О, Мэри, как же ты мне нравишься! Я буду приходить каждую субботу и ухаживать за твоим садом! Обещаю, я буду старательно ухаживать за твоим садом!

Когда он ушел, в конверте у него лежало тридцать долларов.

Тим приходил уже пять недель, когда как-то в четверг поздно вечером Мэри Хортон позвонила его отцу. Рон сам поднял трубку.

— Алло?

— Добрый вечер, мистер Мелвилл. Это Мэри Хортон, субботний друг Тима.

Рон мгновенно навострил уши и поманил пальцем Эс, чтобы она тоже слушала.

— О, рад вас слышать, мисс Хортон. Как там Тим работает, нормально?

— С ним приятно иметь дело, мистер Мелвилл. Общение с ним доставляет мне удовольствие.

Рон смущенно хихикнул.

— Судя по его рассказам, он вас объедает, мисс Хортон.

— Ничего подобного. Приятно смотреть, как он ест.

Возникла неловкая пауза, но наконец Рон нарушил молчание:

— В чем дело, мисс Хортон? Тим вам не нужен на этой неделе?

— Ну… и да и нет, мистер Мелвилл. Дело в том, что на этих выходных мне надо съездить в Госфорд, посмотреть, как там мой коттедж. Я совсем его забросила, занятая своим садом здесь. В общем, я хотела узнать, не возражаете ли вы, если я возьму с собой Тима в качестве помощника. Помощь мне не помешает, а Тим просто чудо. Там очень тихо и спокойно, и я даю вам слово: он не столкнется ни с какими посторонними людьми, не подвергнется никакому стрессу и вообще не получит никаких поводов для расстройства. Он говорил, что любит рыбачить, а коттедж расположен рядом с самым рыбным местом на несколько миль окрест, и вот я подумала, может быть… может быть, Тиму там понравится. Похоже, он ходит ко мне с удовольствием, а мне уж точно по душе его общество.

Рон взглянул на Эс, вопросительно вскинув брови, и она энергично закивала и взяла трубку.

— Алло, мисс Хортон, это мать Тима… Спасибо, хорошо, а как вы?.. О, рада слышать… Мисс Хортон, с вашей стороны очень любезно пригласить Тима на выходные с вами… Да, он довольно одинок, беднягам вроде него живется несладко, вы ж понимаете… Я не вижу причин, почему бы Тиму не поехать с вами. Думаю, перемена обстановки пойдет ему на пользу… Да, он просто в восторге от вас… С вашего позволения я передаю трубку мужу, мисс Хортон, и огромное вам спасибо.

— Мисс Хортон? — сказал Рон, выхватив у жены трубку. — Ну, моя старуха все вам доложила. Она не возражает, а если она не возражает, то и мне лучше не возражать, ха-ха-ха! Да, совершенно верно! О’кей, я прослежу, чтобы он собрал сумку и подъехал к вам в субботу к семи… Хорошо, мисс Хортон, спасибо вам большое… До свидания, и еще раз спасибо.

Мэри планировала шестидесятимильную поездку как пикник и забила багажник машины провизией, снаряжением и предметами удобства, которых могло не оказаться в летнем коттедже. Тим прибыл в субботу утром ровно в семь. Погода стояла ясная и солнечная, вторые выходные подряд ничто не предвещало дождя, и Мэри сразу же провела Тима к гаражу.

— Запрыгивай, Тим, и устраивайся поудобнее. Все в порядке?

— В полном порядке, — ответил он.

— Мой дом находится не в самом Госфорде, — сказала она, когда машина понеслась по Тихоокеанскому хайвэю в направлении Ньюкасла. — Поскольку я живу и работаю в городе, мне не хотелось покупать коттедж для отдыха в месте, где тоже полно народа, и потому я приобрела участок на отшибе, на реке Хоксбери, близ залива Брокен. Но нам придется заехать в Госфорд, потому что единственная дорога к моему коттеджу начинается там. Подумать только, как разросся Госфорд! Я помню времена, когда там насчитывался один бар, один гараж, а все население состояло из двух человек да собаки. Теперь там народу битком — местных жителей и отдыхающих. Думаю, тысяч шестьдесят самое малое…

Мэри осеклась, внезапно смутившись, и искоса взглянула на Тима. Вот она тут пытается завязать с ним разговор, как будто он обычный человек вроде своей матери. Тим в свою очередь старался быть заинтересованным слушателем и то и дело отрывал завороженный взгляд от пролетающих за окном пейзажей, чтобы устремить на нее ясные любящие глаза.

— Бедный Тим, — вздохнула Мэри. — Не обращай на меня внимания, просто расслабься и смотри в окно.

В машине надолго установилось молчание. Тим явно наслаждался поездкой; он сидел, повернув голову вбок и чуть не прижав нос к стеклу, с крайне сосредоточенным видом, и Мэри задалась вопросом, есть ли у него хоть какое-то разнообразие в жизни и часто ли он вырывается из рутины унылого существования.