— Вы же разлучаете нас…

— Все верно.

— Но это бесчеловечно!

— А на что вы рассчитывали, Валери? Ведь если верить вашим же словам, я – Чудовище.

Лакированный экипаж, в который была запряжена пятерка иссиня-черных Линсарских лошадей с ужасающей быстротой несся по дороге средь высоченных, вечнозеленых деревьев, а после, с ошеломительной скоростью и легкостью вознесся вверх, по опасной горной дороге к темным стенам старого замка.

Лишь раз выглянув из окна и узрев бесконечную пропасть в каком-то полуметре от колес экипажа, девушка предпочла больше не смотреть на дорогу, чтобы от страха не лишиться чувств.

Путь от церкви до замка графа начался для них в напряженном молчании. Сакстон беззастенчиво разглядывал свою молодую жену, со всем комфортом расположившись на обитом черным шелком диванчике напротив нее. Валери же забилась в угол, стараясь смотреть куда угодно, только не на него.

И все же сложно было побороть любопытство.

Помимо рыцарской стати и внушительного роста ее муж отличался… красотой.  По крайней мере так можно было сказать о той половине его лица, которую не скрывала маска.

Волевой подбородок, благородные высокие скулы и красивый изгиб тонких губ, будто бы застывших в полуулыбке. Темные глаза смотрели на мир строго из-под густых бровей вразлет… в них таилось опасное спокойствие. Как во взгляде хищника, уверенного в том, что ему удалось перехитрить свою жертву и та доживает последние мгновения.

Вот только что же скрывала маска, прятавшая другую половину этого породистого лица? Пожалуй, узнать это Валери хотелось меньше, чем скрыться наконец от пристального испытующего взгляда своего супруга.

— Признаюсь, я был удивлен. – Решил нарушить тишину мужчина и девушка вздрогнула от звука его голоса.

— Чему же? – Спросила она, не соизволив поднять на собеседника взгляд. – Тому что я решилась стать вашей женой?

Граф усмехнулся.

— Отнюдь, здесь-то как раз все ясно. Я о том вечере… нашей первой встрече, когда вы запросто согласились танцевать со мной.

Валери напряженно прикусила губу, вспомнив момент, вероятно, определивший ее нынешнее незавидное положение.

— Скажите, вы согласились только ради внимания публики?

На щеках девушки против воли вспыхнул румянец – ну, что тут ответить? То, что она использовала его, попытавшись вызвать ревность Майлза или то, что просто не знала, кто этот человек, протянувший ей руку? Тут от одной правды стыда было больше чем от другой!

— Ну, разумеется нет. – Фыркнула она, бодрясь. – Просто… вас вместо себя прислал король… и мне… мне показалось, что я поставила бы нас обоих в неудобное положение, отказав вам.

По тому как после этих слов вспыхнуло ее собственное лицо и холоду, которым повеяло от графа, Валери поняла, что врать ему так откровенно не стоит. Не так уж и умело она владела этим ремеслом, как Сакстон был проницателен.

— Значит не ради публики… - сказал он тихо и совсем недобро. – Быть может, ради внимания одного человека? Майлз Фрэйр, так, кажется, звали вашего эм… несостоявшегося жениха?

Валери почла за благо промолчать и отвернулась к окну, за которым меж частокола хвойных деревьев нет-нет да мелькала пропасть и долина внизу, над которой они поднимались.

— Полагаю, ваше молчание тоже ответ. – Едко заметил он. – Что ж, не печальтесь зря, этот мальчишка явно не стоит того.

— Вам откуда знать? – С вызовом бросила девушка и сама удивилась с какой смелостью посмотрела мужчине прямо в глаза, да еще и выдержала тяжелый взгляд в ответ.

Сакстон усмехнулся, словно пораженный ее дерзостью.

— Он не стал бороться за вас, а просто сбежал. Разве нет?

— Вы ничего не знаете о Майлзе! – Вспыхнула Валери. – Не смейте так говорить о нем. Он благородный, честный, добрый, искренний и достойный …

— Не то что я?

— Я не это хотела сказать!

— Но явно имели ввиду. – Снова оборвал ее граф. В его глазах полыхала непонятная для девушки эмоция… гнев? Обида? Или… может быть ревность? – Этот благородный юноша не стал бороться за вас. На мой взгляд этого достаточно чтобы не считать его достойным.

— Не считать достойным? Достойным меня? – Едко бросила девушка, чувствуя, как ком обиды подступивший к горлу мешает говорить и даже дышать. – Уж не вам о том судить, милорд.

На мгновение в экипаже воцарилась гнетущая тишина, густая, наполненная горечью тяжелых эмоций и обидных слов, рвущихся из уст обоих.

— Вы правы. – Вдруг согласился граф и, тяжело вздохнув, откинулся на спинку шелкового дивана. – С чего бы мне, Чудовищу, купившему вас на распродаже чужих грехов, рассуждать о достоинстве?

— Да как вы смеете…

— Смею. Вот вам первый урок семейной жизни - говорить правду может быть больно, и все же куда проще, чем придумывать на ходу приличную ложь, да, Валери?

— Все правда… вы Чудовище… - прошептала девушка.

— Все так. А вы отныне моя жена. Только подумайте, что в скором времени станут говорить о вас люди… и ваш драгоценный Майлз! – Рассмеялся Сакстон.

На это девушка только рот открыла и тут же захлопнула, смутившись окончательно. И все же не стерпела... не смогла оставить за графом последнее слово. Отвернулась от него и прошептала:

— Да, вы купили меня... обменяли на свободную жизнь и благополучие моих родных, с которыми теперь разлучили, и я сама на это пошла. Не знаю зачем вам это, что вами движет... Но нельзя купить любовь и искренность. Хотя, что может знать о любви человек, погубивший свою жену.

Неизвестно чем бы закончился их разговор, если бы в тот миг экипаж наконец не въехал в ворота замка, и девушка не выбежала из экипажа, когда слуга распахнул дверь. Выскочив из него вперед мужа, будто позабыв о приличиях, девушка глубоко вдохнула свежий морозный воздух и огляделась вокруг. Ей хотелось бежать без оглядки… хоть ненадолго скрыться от тяжелого взгляда и едкой ухмылки Дэрека Сакстона. Но не потому ли его слова так ранили ее, что были правдой? Майлз не любил ее по-настоящему и она просто придумала себе эти чувства. А теперь злилась на то, что сказка оказалась выдумкой.

Изнутри замок графа казался в десятки раз больше, чем она представляла себе, видя его с холма у своего дома. Это было величественное сооружение древних времен, сохранившееся между тем, в своем первозданном виде – серые стены, составленные из огромных камней, поднять которые под силу было разве что