— Не пыли, Рощина.

Отмахивается от меня, как от назойливой мухи.

Ну я покажу ему муху! Такую муху покажу, что пчелой покажется!

— Так, слушай сюда, Ярцев, — тычу пальцем ему в грудь. — Я не собираюсь идти у тебя на поводу и подставляться перед родителями, поэтому будь добр, прояви чуточку терпения, так как это все в твоих интересах. Или ищи себе другой способ получить зачет!

И не дожидаясь его ответа, ухожу с гордо поднятой головой.

Так-то. Нечего меня злить.

И судя по тому, как присвистнул друг Ярцева, это был правильный тактический ход.

Не на ту напал, Ярцев, я не твоя глупая Марьяна, бегать, как собачка, не собираюсь. С этого дня я бы в принципе хотела минимизировать присутствие Тимура в своей жизни. А то от этих глупых мыслей не получается сосредоточиться на более важных вещах.

Экзамены, лекции, курсачи — это важно. А все эти разборки с Ярцевым — не важно. Надо же, если повторить про себя раз десять, даже можно поверить в свои слова.

Нужно. Иначе кранты мне. Слишком много места в моей голове начал занимать этот гаденыш. Одно дело Стас — недоступный и далекий идеал парня, моя сладкая греза.

А другое дело — Ярцев, ходящий прямо под боком.

Тут же вспоминаю недовольную мордочку Марьяны. Это даже было весело — позлить ее. Наверное, не ожидала, что я дам отпор, все девчонки нашего курса как-то старались подмазаться к ней, войти в круг ее общения. И ради чего? Ради того, чтобы пообсуждать с ней других? Я не уверена, что Марьяна умеет нормально разговаривать, только сплетничать.

Посмеиваясь про себя, захожу в аудиторию. Сегодня пара на паре, поэтому расслабиться не получится при всем желании. Иду на свое место, сажусь, открываю тетрадку, и тут начинается…

— Зой, а Зой, так вы что теперь с Ярцевым? — интересуется один из группашей, тыча меня в спину ручкой.

— Ой, Вить, отстань.

— Эй, правда, нам же интересно, — подхватывают сидящие рядом с ним друзья. — Взяла и охмурила Ярцева. В чем секрет, Зоя? Или все-таки подвох.

Понимаю по тону, что они нам не верят. Посмеиваются, явно чувствуя наше вранье.

— Вы же никогда не общались, с чего вдруг начали встречаться?

— Или ты попросила Ярцева взамен на зачет? — ржет тот же Витек, точно претендуя на главного шутника года.

Шутник, ну-ну. Нет, так дело не пойдет, нужно срочно принимать меры. Сначала эти придурки нас пропалят, а потом и моя мама. Там Ярцев психанет, опять решит, что план грошовый, и, кто его знает, скинет всем ту самую запись.

Меры принимаются сразу, едва на пороге аудитории появляется Ярцев. Раз, два, два с половиной…

За два с половиной шага преодолеваю расстояние между нами и, обняв его за плечи, прижимаюсь своими губами к его губам.

Занавес. Выносите Витька и всю группу.

И меня вместе с ними, потому что… я сошла с ума, раз первая поцеловала Ярцева. Который даже не понял, что произошло.

Так и стою прижавшись губами к его губам. Чуть сухим, обветренным, но…

Черт, от него так приятно пахнет. Мятной жвачкой и опасностью. Свободой. Безумством. Наглостью и…

— Что здесь происходит?!

— Ма… Людоедовна… — выдыхаю я, отскочив от Тимура. И тут же зажимаю себе рот ладонями.

Но уже поздно. Мама и видела наш недопоцелуй, и слышала мою последнюю фразу.

Вот теперь точно кранты, Зоя.

Ууу, Людоедовна сегодня на жестком стрессе))

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 6

Тимур

Если я думал, что Рощина обладает благоразумием и инстинктом самосохранения, то глубоко ошибся. Ни первого, ни второго.

Зато слабоумия и отваги хоть отбавляй!

Это ж надо, а… Я и понять не успел, что случилось, только почувствовал на своих губах ее теплые губы. Пронеслась вихрем по аудитории и как накинется.

И губы у самой дрожат, словно боится. И пахнет от нее чем-то сладким, земляникой или вишней, с ходу не разобрал.

Только хотел провести языком по ее нижней губе, как вдруг на пороге появляется сама Людоедовна и обламывает весь кайф.

Ну, в смысле, кайф — это громко сказано. Я даже во вкус войти не успел.

Зато Рощина продолжает отжигать. Выдыхает кличку своей матери-профессорши, заставляя ту надуться от возмущения.

При этом Людоедовна смотрит на меня взглядом разъяренной драконихи.

— Все сели на свои места, — делает ударение на слове "свои". Это точно адресовано Зое, чтобы не смела устраивать самоволку.

Да уж, мне даже жаль ботаничку — это после разговора с ее мамой я начал ей сочувствовать.

Оставила меня после пары, чтобы навести шороху. Мол, ее не устраивает, что я гублю будущее Зои.

— Это ее выбор, — ухмыляюсь я, подкидывая дровишек в печь.

— Выбор? О чем ты говоришь, Ярцев? — Людоедовна смотрит на меня как на умалишенного. — В случае Зои — это ошибка, не более. Я не позволю сбить ее с правильного пути.

А вот это звучит как вызов.

— Если ты не перестанешь морочить ей мозги, то это будет иметь самые плохие последствия для твоей учебной деятельности.

— Вы мне угрожаете, Людмила Рудольфовна? — щурю глаза.

— Считай это первым предупреждением. — Зеркалит мою мимику. — Можешь идти, надеюсь, мы поняли друг друга.

Как же, поняли. Нет, ну теперь понятно, почему Рощина такая шуганная — наверное, после моего визита ей дома ввели комендантский час.

Пока иду от Людоедовны, думаю о ее словах. Сухие, банальные фразы, которыми она обкладывает свою дочь, пробуждает во мне какие-то непонятные эмоции. Неужели она настолько зациклилась на своей науке, что готова жертвовать личной жизнью Зои?

Вот здесь она очень