Когда слово перешло к Громову, Эдуард Евгеньевич поделился своими соображениями и еще около получаса раздавал первые распоряжения. После этого трое руководителей оперативных подразделений покинули помещение. В генеральском кабинете остались Эдуард Евгеньевич и Владимир Данилович.

Генерал-лейтенант Горелик устало помассировал лицо ладонями, потянулся в кресле.

– Ох, и что ж это всегда так не вовремя, – вздохнул Михаил Викторович.

– Был у директора? – участливо поинтересовался Громов.

Горелик кивнул.

– Мой перевод в команду Президента теперь под вопросом. Из-за дебилов из спецкомиссии!

Он откинулся на спинку кресла, кивнул заму.

– Кстати, нас с тобой, похоже, тоже туда припрягут.

– Как причастных к «Вечному»?

– Тебя – как непосредственного участника проекта, меня – как твоего непосредственного начальника.

– А кто уже входит в комиссию?

– Да хрен их знает, – отмахнулся шеф Второй Службы, поднимаясь из-за стола. – Несколько особо одаренных клерков из Администрации Президента, следаки, контрразведка… все пока еще на стадии формирования и функционирует хаотично.

Горелик переместился к трельяжу возле стены, достал из ящика бутылку коньяка и три стакана.

– Старший у них кто? – задал следующий вопрос Громов.

– Какой-то новый персонаж из Питера. И, как я понял, она очень заинтересована в результате.

– Она? Во главе спецкомиссии поставили женщину?

– Круто, да? Говорят, ее назначил лично Президент. Володь, ты коньяк будешь?

– Нет, спасибо, – отказался Малахов.

– Я тогда минералки тебе налью.

– А какого результата ждут наверху? – спросил Громов, откупоривая бутылку.

– Как я понял, заявление пресс-секретаря – это все ширма. – Горелик достал из шкафа стеклянную бутылку боржоми, поставил ее на стол ближе к Малахову. Рядом со стаканами легла и плитка темного шоколада. – В Кремле уже исходят из того, что запись – настоящая, что девочка та реально сиганула с крыши, и что ее реально спас человек, умеющий летать.

Горелик присел на один из стульев, наблюдая, как его зам сноровисто разливает коньяк в стаканы, и поделил шоколад на несколько частей.

– Вот скажи, Володь… Ты как человек, живущий среди всего этого потустороннего мира, – ты как считаешь, люди и впрямь умеют летать?

Малахов налил шипящей минералки.

– Люди, Михаил Викторович, могут значительно больше, чем просто летать. Посему, даже если видео окажется настоящим, я не сильно удивлюсь.

– А ты можешь своим шестым чувством определить по записи, настоящая она или это все – инсинуации?

Владимир Данилович едва заметно улыбнулся.

– Нет, это просто запись. Она не передает ментальных полей.

Горелик подпер голову кулаком, задумчиво посмотрел на стакан с коньяком.

– Знаете, я однажды на Алтае оказался, – вспоминал он. – Мне там местные начали рассказывать про всяких бабушек-предсказательниц и лекарей… А мне ж интересно! Я напросился к одному дедку, которого все называли «виденцем». Говорили, дескать, будущее умеет видеть. Я пришел к нему. Дедок, как и я, тоже словоохотливый оказался… Начали беседовать о том о сем… И тут он говорит: «Нормально все у России в новом веке будет! Со временем, говорит, кусок соседнего государства себе присоединим». Я, когда заваруха с Крымом началась, сразу его слова вспомнил. Представляете, еще тогда он все знал! А это ж, мужики, 96-й год был. Вообще, многое сбылось из того, что он предсказывал.

Горелик хмыкнул.

– Но самое интересное, я у него спрашиваю: а пришельцы к нам высадятся? И он, знаете, серьезно так: мы, говорит, с тобой не доживем, а так уже лет через сто они среди людей спокойно жить будут. Представляете? Настолько просто сказано было, таким тоном будничным – будто он мне до универсама дорогу объяснял.

Генерал-лейтенант взял стакан.

– Поэтому давайте, мужики, – чтоб нам не затеряться во всей этой хиромантии и разрулить свалившуюся эзотерику.

Горелик и Громов одним махом осушили стаканы, поморщились, закусили шоколадом. Малахов глотнул минералки.

Михаил Викторович кивнул на его руки.

– А ты чего в перчатках, Володь?

Малахов машинально посмотрел на ладонь.

– Я в полной мере не контролирую свою телепатию. Все фонит, до чего дотрагиваюсь. Перчатки помогают глушить поток.

Шеф покачал головой.

– Не могу представить, каково это.

Малахов пожал плечами.

– Представь, что ложишься спать, а у соседей орет музыка. И нет возможности заставить их выключить ее.

– И давно так?

– С прошлого года.

– Из-за чего?

– Не одни мы с тобой понервничали, когда Волжанский кинул Артема, – сказал Громов своему начальнику.

– От нервов, что ль? – спросил Михаил Викторович.

Малахов слабо улыбнулся.

– У нас все – от нервов.

– Это да, это да. Давай, Эдик, по второй.

Громов разлил вторую порцию коньяка. Мужчины выпили. Михаил Викторович поднялся со стула.

– Так, орлы, спустимся на землю, и начнем с самого начала.

Он прошелся по кабинету.

– Ты, Володь, говоришь, сбежать ему помогли?

– Все было запланировано, – ответил Владимир Данилович. – Я пока не знаю, каким образом Артему передали указания. Но он в точности знал, что нужно делать.

– Это ты увидел, когда сканировал машину?

Малахов молча кивнул. Горелик обошел стол с другой стороны.

– А что же все-таки произошло на дороге?

– Артем произнес специальный код, который заставил отключиться конвойных.

Горелик остановился на месте, нахмурил брови.

– Он же вроде не телепат?!

– Он – нет. Телепат, по всей видимости, – тот, кто заранее вложил программу отключения в голову ребят.

– Ты можешь его вычислить?

– Попробовать нужно. Но мне надо находиться в непосредственном контакте с кем-нибудь из оперов.

Михаил Викторович обратился к Громову:

– Как они, ты не узнавал?

– Панков не приходил в сознание, – доложил Громов. – Состояние Щукина оценивают как стабильно тяжелое.

– Хреново… – вздохнул генерал-лейтенант. – А необходимо, чтоб они были в сознании?

Владимир Данилович несколько раз кивнул.

– Да, желательно. Так будет проще выцепить необходимую мыслеформу.