земель в бассейне северных рек Онега и Северная Двина, изобиловавших пушным зверем. Попадали в Заволочье, используя водный и волоковой пути, перетаскивая на довольно большие расстояния суда с товарами по «волокам» - сухопутным путем из бассейна одних рек в другие. Один из известных путей древних вепсов в Заволочье, по определению Д. В. Бубриха - западный вход, проходил к востоку от Онежского озера по р. Водла с притоками и до р. Онега и далее до Северной Двины. Второй - юго-западный вел на Белозерье, откуда по р. Шексна открывался путь на Волгу. Такой размах направлений и привел к освоению вепсами обширной территории. Их поселения возникали не только по берегам рек и озер, но и в некотором отдалении от них, как в целях безопасности или более удобной связи с сельскохозяйственными угодьями.

Центр обонежского ряда - низовья рек, впадающих с юго-востока в Ладожское озеро, является местностью самой насыщенной топонимами с вепсскими истоками и местом концентрации памятников так называемой приладожской курганной название по месту, где впервые были обнаружены культуры (ср. рис. 8. и рис. 10), получившей свое памятники данного типа.

Последующие археологические исследования привели к значительному расширению зоны памятников курганной культуры. Ареал приладожской курганной культуры полностью покрывается зоной распространения топонимов, образованных по L-модели. Это наблюдается не только в юго-восточном Приладожье, но и в северном Обонежье и Водлозерье (см. рис. 8), показывая границы местности, освоенной древневепсским населением.

Рис. 10. Схема размещения археологических памятников веси конца IX - XII веков (Пименов В. В. Вепсы: очерк этнической истории и генезиса культуры. М.; Л., 1965. С. 54)

ГЛАВА 4. И ВЕСЬ, И ЧУДЬ ...

В археологических работах территория Обонежского ряда выделялась как «Чудская земля» (рис. 11), которая вместе с ладожской городовой областью и составляла особую ладожскую землю. Она занимала юго-восточное Приладожье и простиралась на север до Олонецкого перешейка. Олонец был ее самой северной окраиной.

При признании прибалтийско-финского, «чудского» происхождения курганных памятников исследователи по-разному называли их создателей. В них видели весь, но иногда в отличие от белозерской веси её называли приладожской весью или приладожской чудью. Д.В. Бубрих, предложив свою версию этнической принадлежности носителей приладожской культуры, называл их волховской чудью, поскольку особая известность чуди как этнополитической группировки в IX - X вв. была связана, по его мнению, с экономическим развитием Ладоги.

Происхождение этнонима чудь остается спорным. Д. В. Бубрих считал, что его корни в древнегерманском слове thiudhoo, чаще всего используемого в значении свой народ, свои люди, указывая и производные от него - свой, свойский, дружественный, понятный, в том числе и слово deuten - пояснять, Ье- deuten - значить, которое в средние века дало самоназвание немецкому народу - deutsch. Древние славяне его восприняли как tjudjb - чужой народ, чужие люди. Со временем общение древних германцев и славян стало достоянием истории, а слово tjudjb, превратившееся в чудь, сначала относилось к волховской чуди как группе, связанной с варягами (новыми германцами), а затем стало использоваться и по отношению к остальным прибалтийско-финским группам. Исключением являлась лишь белозерская весь, наиболее близко примыкающая к волжским финно-уграм, и славянами, «не вникавшими в лингвистические обстоятельства, она ставилась на одну доску с другими волжскими группами».

Чудью в зависимости от времени упоминания и контекста стали называть как отдельные прибалтийско-финские группировки, так и все прибалтийско-финское население Северо-Запада. П. Кёппен в середине XIX в. под чудью в «пространственном смысле» выделял: чудь в тесном смысле (чухари), водь (чудья), эстов (чухны) и ливов. В исторических преданиях русского населения Заволочья, как указывает Д. В. Бубрих, чудь уже «погружена в сказочную дымку, обозначает все дорусское».

Вопрос о том, кем являлась чудь IX-X вв., упоминаемая на первых страницах летописи в связи с важнейшими событиями древнерусской истории, вызывает многочисленные дискуссии. По мнению Д.В. Бубриха, чудь сформировалась из выходцев различных прибалтийско-финских группировок, которые стягивались к Ладоге и ее окрестностям из разных мест обитания прибалтийско-финских народов, привлекаемых её быстрым экономическим развитием. Но её основу, по мнению Д.В. Бубриха, составили выходцы из веси, о чем говорят топонимы Веи, Весь, Веска, окружающие местность, где проходила западная граница основного места обитания веси - нижнее течение Волхова.

Рис. 11. Ладожская земля в конце X - начале XIII в. Границы показаны схематически.

Данное предположение Д.В. Бубриха, связывающее весь и чудь единым происхождением, фактически снимает основания для спора о принадлежности памятников курганной культуры рубежа IX -нач. XIII в. Вместе с тем его мнение, что весь как самостоятельная этническая группировка и возникшее на её основе некое воинское формирование чудь сложились к середине IX в., в связи с установлением даты строительства Ладоги как 753 г., требует уточнения. Очевидно, вслед за В. В. Пименовым следует говорить о значительно более раннем формировании веси как самостоятельной этнической общности. Скорее всего, оно произошло за пределами окрестностей Ладоги, поскольку весь и чудь уже в середине VIII в. являлись участниками событий, происходящих вокруг Ладоги.

О ДЕЯНИЯХ ЧУДИ

Представляя свою версию роли веси - чуди в истории Древнерусского государства, Д.В. Бубрих говорит о деяниях чуди, подчеркивая её значительность. По его мнению, чудь сначала выступала в роли спутников (соратников) варягов в их походах, но затем, пополняемая выходцами из различных прибалтийко-финских племен, стала выступать в виде отдельного воинского формирования. В упоминаемой выше версии Сказания, представленной в Новгородской первой летописи (младшего извода), где сообщалось, что чудь участвовала в нем «своим родом» (без волости) и не входила в состав «новгородстии людие», по-видимому, отражены её устойчивая связь с Ладогой и особый статус в ладожской конфедерации.

Д. В. Бубрих подчеркивает особенности, выделяющие чудь среди остальных этнических группировок, упоминаемых в летописи в период сложения Древнерусского государства. В летописи она указывается почти всегда сразу после варягов - руси, т.е. приглашённых на княжение с их конунгом Рюриком, или других варягов - «заморских», которые использовались как наемники в воинских походах и междоусобных войнах. Чудь, по мнению Д. В. Бубриха, выступает как связующее звено между прибалтийскими финнами, варягами и восточными славянами.0 связи чуди и варягов говорится с первых страниц летописи: чудь обитает «близ моря Варяжского», где «сидят варяги»; с чуди начинается перечень народов, дающих дань варягам,- она указана первой при обращении к руси при призвании Рюрика: «Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь...». В дружине князя Олега (879 - 912), преемника Рюрика, собранной для похода