и части южного побережья Финского залива предки ижоры - ingeri, на юго-западе на побережье Рижского залива - предки ливов - liivi. На самом юго-западе современной Финляндии обосновались soomi (рус. сумь) и вблизи их, у великих озер - hämä- емъ/ямъ. Вместе с двумя группами другого прибалтийско-финского племени - kirjata, которое позднее стало называться karjala (рус. корела), сумь и емъ составили ядро современного финского народа. Основным местообитанием корелы являлось северо-западное и северное побережье Ладожского озера» (см. рис. 5).

В то же время, говоря о связях между древними племенами прибалто-финнов и современными народами, имеющими близкие по звучанию названия, Д.В. Бубрих предупреждал, что здесь, как правило, нет прямого соответствия: исследования показывают, что «очень часто древние племена в современных народах слиты и смешаны... так что одни их части отошли к одному современному народу, а другие к другому», что «совсем не исключает того, что сплошь и рядом название какого-нибудь древнего племени продолжается в названии современного народа», но зачастую «в таких случаях перед нами перенесение названия с одного предмета на другой».

Ярким примером, подтверждающим такой вывод, стали итоги масштабного исследования карельских диалектов, проведенные под руководством Д.В. Бубриха по специальной программе, содержащей более 2000 вопросов по фонетике, морфологии и лексике карельского языка. Материалы были собраны почти в 200 селах Карелии и 50 в Тверской области. Они показали, что два наречия карельского языка, на которых говорило две трети современного карельского населения Карелии: людиковское, распространённое у карелов, проживающих на западном побережье Онежского озера, и ливвиковское - на побережье Ладожского озера и на Олонецком перешейке - обнаруживают значительно больше сходств с вепсским языком, чем с собственно карельским наречием, свойственным карелам северных районов республики. Такой итог исследований, как отмечает Д. В. Бубрих в уже упоминаемом очерке «Происхождение карельского народа», меняет общепринятое представление о современных карелах как просто продолжении древнего племени корела (karjala) и говорит о весьма существенном участии древних вепсов в формировании современного карельского народа.

Особенности диалектного деления современного карельского языка сложились в результате тесного взаимодействия продвинувшегося на рубеже XII- XIII вв. на северо-западную окраину вепсской земли между Ладожским и Онежским озерами карельского населения из северного и северо-западного Приладожья, которое завершилось к XVII-XVIII вв. полной карелизацией местного населения. Различия в интенсивности вепсского субстрата в речи данных групп карелов и повлияли на их диалектное разделение. Он наиболее значителен у карелов на западном побережье Онежского озера, которые сами себя называют людиками. В речи карелов, заселивших побережье Ладожского озера и Олонецкий перешеек, преобладает карельская основа, они выделяют себя как ливвики. Вместе с тем, несмотря на диалектные различия, карелы всех групп обладают стойким этническим самосознанием, имеют также и общий этноним - karjalaine, и осознают себя единым народом.

По языковым данным можно судить и об активном взаимодействии прибалто-финнов со славянским населением с самого начала его появления в местах расселения прибалто-финнов. Об этом красноречиво говорят многочисленные заимствования из древнерусского языка в языках прибалтийско-финских народов. Они касаются всех сторон жизни, начиная от христианских символов до бытовых предметов. Например, в вепсском языке ‘rist - крест’, ‘рарр - поп’ ‘pagan - поганый, язычник’, ‘luzik - ложка’, ‘lävä - хлев’. Особенно решающим оно оказалось для веси и чуди, которые первыми были втянуты в процесс формирования Древнерусского государства.

ОТКУДУ ЕСТЬ ПОШЛА ВЕПССКАЯ ЗЕМЛЯ...

Происхождение любого народа всегда вызывает интерес, и чем древней народ, тем сложней поддается однозначному толкованию его ранняя история. Ставшее традиционным представление об исторической преемственности веси и чуди с вепсами основывается в первую очередь на данных лингвистики. Вепсы, сохранив свой древний язык, очертив топонимами свою этническую территорию, тем самым позаботились о наиболее весомых доказательствах своего происхождения и границах своей исторической родины.

Вместе с тем в установлении связи между названием древних вепсов в прибалтийско-финской среде ‘vepsä’ и весью в древнерусских источниках, как отмечал Д.В. Бубрих, есть определенные затруднения. В древнеславянском языке весь может быть представлена в форме въсъ, (род. падеж вьси)[9], а поскольку смягчение -ь- из иноязычной речи в русском языке передается как -i-, а не - -е, то в качестве исходной формы для весь должно быть vipsä, а не vepsä. Он полагал, что славяне название племени весь восприняли от скандинавов, называвших его, судя по западноевропейским источникам, vizzi, «у которых замена - е - через -i- была в порядке вещей». По мнению Н.И. Богданова, связь же между этнонимами вепс и весь очевидна, выпадение в русском языке звука -п- (из вепся->вепс->весь) закономерно, хотя у специалистов сомнения в такой трактовке остаются. Он обосновывает это наличием среди вепсов этнонима вепсъ с мягким согласным с на конце, дающим основание для таких заключений. Аналогичное сообщение приводит и 3. П. Малиновская, специально выясняющая в 1927 г. использование этнонима вепс у приоятских вепсов. Ей удалось записать, что один старик вспомнил, что его бабушка после его поездки интересовалась: «А как говорят-то там по-русски или по-вепси?». В этой связи интересно отметить, что русских в вепсском языке называют venänik, что связывают с названием германцами древних славян ‘venedha, позднее Vinidha или Venadha - венеды’.

Вепсы отнюдь далеко не единственные среди прибалтийско-финских народов, происхождение названия которых довольно сложно объяснить. В предшествующих дискуссиях по этому поводу высказывалось мнение, что предки вепсов название vepsä могли получить из исчезнувших языков племен мери или муромы, поскольку по летописным источникам их указывали как соседей веси в Белозерье. Соседство с мерей давало основание некоторым исследователям относить весь к поволжской группе финно-угорских народов. В то же время это сложно признать весомым доводом: в перечне племен, проживающих в «иафетовой части» весь указана между мерей и муромой, а имеющих «свои языци» - между муромой и мордвой, хотя с последними она никогда не соседила.

Принадлежность вепсского языка к группе прибалтийско-финских языков определяла и направление поиска места их прародины - местности сложения веси как отдельной этнической группировки. По версии Д. В. Бубриха, это произошло в местности между Волховом и Свирью, которую исследователь назвал «колыбелью» веси. По его мнению, часть прибалто-финнов, населяющих юго-запад мест их обитания, привлеченная развитием Ладоги, продвинулась в северо-восточном направлении и закрепилась на юго-восточном побережье Ладожского озера. К IX в. их число здесь «оказалось очень значительным и усвоило организацию отдельного племени... и стало называться vepsä (русское весь)».

В.В. Пименов, монография которого по этнической истории древних вепсов появилась спустя два десятилетия после очерка Д. В. Бубриха и опиралась на многие его положения, считал, что весь уже к моменту