И вот пожалуйста – забыла!

Вдобавок они договорились встретиться за час до концерта, чтобы побродить этот час по книжному магазину на Никитском бульваре. Они делали такие вот набеги на книжные примерно раз в месяц, и это доставляло обоим просто-таки физическое удовольствие. И хождение вдоль стеллажей, и разговоры с продавщицами, которые в книжных магазинах все, как на подбор, были умненькие и приветливые, и множество незнакомых интеллигентных людей вокруг, и, главное, радостное сознание того, что они на целый месяц обеспечены хорошим чтением и что жизнь их от этого приобретает осмысленный и приятный облик.

Как назло, ни одна машина не желала останавливаться, чтобы подвезти опаздывающую женщину до Никитского бульвара. В центре вообще стало трудно поймать машину: гастарбайтеры, промышляющие на «джихад-такси», ездить вблизи Кремля опасались, хозяева дорогих лимузинов и даже их шоферы не стремились подработать частным извозом, а официальные таксисты туда-сюда впустую не разъезжали – лениво дежурили возле многочисленных бутиков и ресторанов Тверской и требовали за поездку от «Националя» до Пушкинской площади столько, сколько по совести должна была бы стоить дорога куда-нибудь в аэропорт.

«Честное слово, научусь машину водить! – сердито пообещала себе Ольга. – И научусь, и буду!»

В конце концов ее все-таки подхватила какая-то юркая облезлая машинка, водитель которой, похоже, просто маялся бездельем в выходной день и не прочь был завести знакомство. В этом своем желании он, правда, был не слишком навязчив и до Никитского бульвара довез Ольгу быстро.

Андрея она нашла в кафе. Он сидел за столиком у окна и наблюдал за хорошенькой блондинкой, болтающей по телефону на улице, в шаге от него. Вид у него при этом был такой сосредоточенно-изучающий, словно блондинке, довольно, кстати, вульгарной, предстояло сделаться объектом исследования его психологической лаборатории. Ольга несколько секунд постояла у входа в кафе, глядя на мужа, а потом засмеялась и подошла к нему.

– Девушку изучаешь? – спросила она.

Андрей вздрогнул.

– Вечно ты подкрадываешься! – сказал он. – Да, интересно. Она только что здесь, в кафе, сидела. И тоже по телефону разговаривала. Про карвинг. Это что такое, не знаешь? Я так понял, что-то вроде химзавивки. И мне вот интересно, она и сейчас про него разговаривает или уже про что-то более осмысленное?

– Сейчас она разговаривает про мелирование, – сказала Ольга. – Я когда мимо нее проходила, то слышала. Такая же у него технология, как у колорирования, или другая.

– Интересно… – проговорил Андрей.

– Что тебе интересно? – еле сдерживая смех, спросила Ольга.

– Какая-то другая жизнь… Совершенно мне непонятная.

– Ну и бог с ней! – Ольга наконец засмеялась. – Вот прямо полжизни ты потерял из-за того, что не знаешь, чем мелирование от колорирования отличается!

– Нет, это другое… Да ладно, в самом деле! Ну что, пойдем или кофе выпьешь?

Кофе Ольга вообще-то выпила бы, но ей жаль было задерживать мужа. И так он уже от ожидания изныл, цепляясь вниманием за всякие случайные глупости.

В магазине Андрей сразу отправился в отдел мемуаров – сказал, что хочет посмотреть книгу о режиссере Таирове, которую написал Михаил Левитин. У Левитина в театре «Эрмитаж» они бывали часто, и поэтому книга была Андрею любопытна, хотя вообще-то о Таирове он только слышал, как что-нибудь слышал о нем едва ли не каждый человек, время от времени бывающий в театре, а специально никогда им не интересовался.

Ольга осталась в зале художественной литературы. Ей вообще больше нравилось бывать в книжном мире одной – она сразу впадала в такое странное состояние рассеянности и сосредоточенности, в котором не хотелось разговаривать даже с мужем.

Она шла вдоль стеллажей, брала в руки книги, просматривала, ставила обратно… Пока ей не попалось ничего такого, что остановило бы внимание, но времени до концерта оставалось еще достаточно, а Ольге так нравилось само это движение вдоль сплошного книжного потока, что она не торопилась.

Отдел художественной литературы примыкал к отделу технической; Ольга чуть не забрела туда. Народу там было немного: видимо, в субботу люди отдыхали от своих профессий. Возле полки с какими-то фундаментально выглядящими книгами стояла только одна пожилая пара и что-то увлеченно обсуждала.

Ольга прислушалась к этому разговору машинально, так, как привыкла она прислушиваться ко всем разговорам в книжных магазинах, ведь они велись не втайне и всегда бывали интересны. Но из разговора этих немолодых мужчины и женщины она не поняла ни слова: он сплошь состоял из технических терминов.

Она уже хотела вернуться к своим стеллажам, но тут что-то в беседе интеллигентных старичков задержало ее внимание. Она даже не сразу догадалась, что именно, а когда догадалась, то замерла, не столько прислушиваясь, сколько приглядываясь к ним.

Ее поразил даже не смысл – его она не понимала, – а тон их разговора, тот живой интерес, который ясно чувствовался в нем. Сначала ей показалось, что интерес этот относится к теме, то есть к книге, которую они рассматривали вдвоем. Но потом она заметила, что книга была лишь поводом, хотя, наверное, и веским поводом, а интерес был связан с тем, что старички разговаривали не с кем-то вообще, а именно друг с другом.

«Это что такое?» – с недоумением, даже с некоторой оторопью подумала Ольга.

Это была та живость чувств, которая не имеет ничего общего ни со старческой сентиментальностью, ни тем более с привычкой. В каждом слове, в каждом взгляде, обращенном друг к другу, чувствовалась такая свежесть, которую встретишь не у всякой молодой парочки из тех, что целуются в метро на эскалаторе.

– Ну как, нашла что-нибудь?

Голос Андрея прозвучал неожиданно. Обернувшись, Ольга увидела, что тележка, которую он катит перед собой, уже полна книг.

– Ого, сколько! – сказала она. – А я ничего пока не нашла. На парочку вон на ту засмотрелась, – понизив голос, добавила она.

– А что в них такого особенного? – удивился Андрей. Но, присмотревшись к старичкам, которые не обращали ни на него, ни на Ольгу ни малейшего внимания, сразу сказал: – А!.. Понятно.

– Что тебе понятно?

Ольге было интересно, что именно увидел он в них и какие выводы сделал.

– Пойдем, пойдем, – сказал Андрей. – Нам в технической литературе вроде бы делать нечего. – И добавил вполголоса: – Что понятно, потом расскажу.

По дороге к кассе Ольга все же захватила несколько книг и для себя – она с удовольствием читала детективы, к которым Андрей был равнодушен.

Они вышли на улицу.

– Я не удивилась бы, если бы это были типичные старосветские помещики, – сказала Ольга, зная, что Андрей поймет, о ком она говорит. – Пульхерия Ивановна и Афанасий Иванович нежно, тихонько, привычно, по-стариковски любят друг друга, это понятно. Но эти… Мне, знаешь, сначала показалось, что они молодожены. А потом присмотрелась – явно нет. И все равно, такая живость между ними… Удивительно!