Его голос был такой же прямой, как и взгляд; она успокоилась.

– Как раз напротив дома трех сестер, – сказала Ольга. – Тех старушек. Это непонятно, да?

– Почему? – пожал плечами он. – Все понятно.

– Вот! – радостно воскликнула Ольга. – Мне тоже кажется, что это очень даже понятно. И вполне естественно. Но не для всех, оказывается.

Она вспомнила следующий день после того, в который был построен мостик. Андрей уехал в воскресенье утром, чтобы миновать вечерние пробки на въезде в Москву, а у нее понедельник был свободен, и она осталась еще на день. И пошла гулять к реке, но не по своему саду, а по лугу, так, чтобы рассмотреть вблизи новый мостик.

И об этом она тоже рассказывала Сергею теперь, когда они сидели с ним в тесноте кабины, отделенные от всего мира стеной сплошного дождя.

– Если бы со мной разговаривал марсианин, то я, наверное, поняла бы его лучше, – сказала Ольга. – Или, во всяком случае, лучше сумела бы ему объяснить, как все есть на самом деле. А этому я ничего объяснить не могла.

«Этому» – означало еще одному соседу, не Александру Венедиктовичу, а другому. Этот сосед жил в первом доме на деревенской улице.

Когда Ольга вышла через луг к новому мостику, он уже был там – стоял на берегу, выбирая сеть.

– Здравствуйте, – сказала Ольга. – Я думала, здесь рыбы совсем нету. Муж ловил, но ничего, кроме двух плотвичек, не поймал.

– Так он, наверно, на удочку ловил, – не здороваясь и не отрываясь от своего занятия, сказал сосед.

Он был одет как раз в камуфляж, новенький. Ольга не понимала, почему местным жителям так нравится это одеяние, на ее взгляд, отвратительное.

– На удочку, – подтвердила она.

Ей было неловко разговаривать с человеком, который стоит к ней спиной, но его это, похоже, ничуть не беспокоило.

– На удочку ловить – задаром время терять, – сказал он. – Сетью надо. Или глушануть. Раньше-то не так было. Мы мальцами много рыбы ловили.

Он наконец обернулся. Его широкое лицо было гладким, без единой морщины, хотя он был уже немолод, лет семидесяти, наверное. Такой явный признак здоровья на его лице выглядел почему-то неприятно. Он широко улыбнулся. Зубы у него тоже были здоровые, ровные.

– Да… – не зная, что сказать, проговорила Ольга. – А я мостик пришла посмотреть.

– Мостик? Потеха, ё… – Он матюкнулся мимоходом, беззлобно, и снова улыбнулся.

– Почему потеха? – удивилась Ольга.

Мат, которым большинство людей, и не только в деревне, не ругались даже, а просто разговаривали, до сих пор резал ей уши. Если бы собеседник был студентом, она одернула бы его. Но одергивать взрослого постороннего человека было все-таки неудобно.

– Так дурак делал потому что, – улыбаясь, объяснил сосед. – Я в окно смотрел – оборжался. Сначала вроде напротив своего дома затевал. Потом, вижу, в сторонке начал вымерять. А после и совсем вбок отодвинулся. Через три часа глянул, а он уже черт знает где опоры вбивает! Ну не дурак?

– Но почему? – все еще не понимала Ольга.

Сосед посмотрел на нее с сожалением, как на неразумное дитя.

– Сам же он мостик-то оплатил, – чуть не на пальцах показывая, объяснил он. – Своими деньгами. А сделал где? До своего дома метров сто берегом! А берег-то глянь как зарос, ни пройти, ни проехать. Покуда он до мостика доберется, семь потов с его сойдет. А зимой? Говорю же, дурак, – махнул рукой он.

– Но он же напротив другого дома сделал! – воскликнула Ольга. И уточнила, думая, что сосед не понимает: – Напротив старушек.

Тот взглянул на нее с искренним недоумением:

– А старухи при чем? Они что, деньги ему давали?

– Он действительно не понимал, о чем я говорю, – глядя на залитое дождем лобовое стекло, сказала Ольга. – Это было так странно!

– Почему же странно? – спросил Сергей.

– Потому что мы с ним как будто бы говорили на разных языках. Нет, даже не так: он как будто бы видел какой-то другой мир, не такой, как я, вот что меня поразило. Да, именно так! – Ольга только сейчас поняла, что же поразило ее тогда, и обрадовалась этой наконец пришедшей догадке. – Он видел только, что сосед почему-то сделал мостик далеко от своего дома, но что он сделал его рядом с домом старушек, для него как будто бы и не существовало. Как будто бы он этого дома трех сестер просто не видел.

– Конечно, не видел, – сказал Сергей. – Выше лба глаза ведь не растут.

– Что-что? – переспросила Ольга.

– Каждый видит только то, на что ума у него хватает, – объяснил он.

Это было сказано так точно, что Ольга засмеялась.

– Не обижайтесь, Сергей, – тут же спохватилась она. – Я потому смеюсь, что вы мне в трех словах все объяснили. А ведь я действительно не могла понять, в чем тут дело, почему он не видит то, что я вижу. Потому что он деревенский, а я городская? Да нет, я в себе этого снобизма не ощущаю… А оказывается, потому что каждый и видит только то, что способен понять. Выше лба глаза не растут! Это правда.

Она смотрела на Сергея так, будто увидела впервые. Конечно, из-за этих его точных слов – они словно осветили не лицо его даже, а весь облик каким-то новым светом. Этот свет делал отчетливыми и твердый абрис скул, и неожиданно тонкий изгиб губ, и необычность зеленых глаз… Ясность и простота его облика были так хороши, что от одного взгляда на него Ольгино сердце залилось счастьем.

Ей хотелось смеяться снова и снова. Она и смеялась бы, если бы не боялась его обидеть. Она видела, что и он сдерживает в себе что-то. Может быть, тоже желание смеяться?

Так они сидели, глядя друг на друга, и не находили, как выразить то, что чувствуют.

Неожиданно Ольга поняла, что гула и шума за окном больше нет. И сплошной белой стены нет тоже – дождь кончился.

«Как жаль!» – мгновенно мелькнуло у нее в голове.

Но тут лицо Сергея осветилось чистым вечерним солнцем, от этого оно сделалось еще выразительнее, и ее сожаление исчезло так же мгновенно, как и возникло.

Он был очень красивый. Как же она раньше этого не замечала? Впрочем, красота у него была мужская, то есть сильная именно тем, что не бросается в глаза.

Ольга смотрела на него как завороженная. А он смотрел на нее так же, как раньше. Только теперь она поняла, что он и раньше смотрел на нее как завороженный.

– Кончился дождь…

Она не проговорила, а прямо-таки пролепетала это. И судорожно сглотнула.

– Кончился, – как эхо откликнулся он.

Они снова замолчали. Тесное пространство между ними было наэлектризовано так, словно дождь прошел не на улице, а в машине. И даже не дождь прошел – словно гроза отбушевала прямо здесь и оставила после себя сплошное море электричества.