Вспышка фотоаппарата рассеяла чары. Джеймс выругался сквозь стиснутые зубы, бросил на Лиззи ледяной взгляд, развернулся и ушел. Она осталась стоять на месте, борясь с искушением броситься вслед за ним. Но вместо этого она посмотрела прямо в камеру, ослепительно улыбнулась и направилась в самую гущу гостей.

Джеймс почти не спал. Головная боль и отвратительное настроение лишь усугублялись, стоило ему вспомнить вечер накануне. А ведь ему действительно нужно поработать, он должен сосредоточиться, а вместо этого снова и снова перебирает в памяти вчерашние события.

Джеймс встал с кровати и пошел в тренажерный зал. Но и там мучительные воспоминания и старые обиды не оставляли его, а на них уже наслаивались новые. Все смешалось: обида, злость, горечь потери и предательства. Унижение от обмана и недоумение от того, что он, оказывается, узнал обо всем последним. Его мать поступила так. Так же поступила Дженни. И Лиззи оказалась из той же породы — больше всего ей нужно всеобщее внимание. Ей никогда не будет достаточно одного мужчины. Ведь предупреждал же он себя — держись от принцессы подальше. И не устоял. Физическое желание прикоснуться к ней, ощутить ее близость оказалось сильнее. И хотя вчера он высказал ей в лицо правду, почему-то чувствовал себя виноватым.

Лиззи открыла дверь и не смогла скрыть удивления при виде Джеймса, и он внезапно смутился, невольно провел рукой по подбородку, ощутив колючую щетину и вспомнив, что не побрился.

— Ты сегодня поедешь в «Атланта-Хаус»? — Это прозвучало как извинение. Но в душе он ожидал ответа «нет», желая удостовериться в своих подозрениях насчет нее.

— Да, но...

— Я отвезу тебя.

— Спасибо, не нужно.

— Я отвезу. — Внезапно Джеймсу стало хорошо оттого, что он ошибся, и Лиззи поедет в приют, оттого, что он отвезет ее... — Что-нибудь повезешь сегодня?

Лиззи кивком указала на большую черную коробку у двери. Джеймс удивленно поднял брови.

— Что там? — Он взял коробку.

— Всякие женские мелочи. — Лиззи упорно избегала его взгляда.

А ему вдруг так захотелось увидеть ее улыбку.

— Фильмы? Попкорн?

— Все для педикюра.

Повисло недоуменное молчание.

— А как они будут его делать, если из-за огромных животов не видят собственных ног и не могут согнуться? — Подобные мысли никогда не занимали Джеймса, и он удивился, что они вообще пришли ему в голову. — Ты хочешь сказать, что ты будешь делать им педикюр?

Он представил коленопреклоненную Лиззи, подпиливающую ногти на ногах беременной малолетке, и едва не рассмеялся от этой нелепости.

— Может быть, я не очень хорошо справляюсь с обязанностями секретаря, но с пилочкой для ногтей обращаюсь вполне умело.

И тут Джеймса охватило восхищение.

— Не думал, что пилочки для ногтей такие тяжелые.

Лиззи неожиданно хихикнула, и это был самый прекрасный звук, который доводилось слышать Джеймсу. Как будто этот смешок стер все неприятные недоразумения между ними.

— Там все для полного ухода за ногами, включая соль и кремы.

— Знаешь, моя мать активно занимается благотворительностью, но не думаю, что она делает кому-нибудь педикюр.

— Нет? Значит, она поддерживает не того, кого нужно. Кстати, а кого или что она поддерживает?

Джеймс пожал плечами, жалея, что упомянул о матери.

— То, что наиболее модно на текущий момент.

Он почувствовал, что напряженность, как похмелье, снова возвращается. Лиззи же продолжала любопытствовать и когда они спускались в лифте.

— Она состоит в тысяче каких-то комитетах, — Джеймс не мог совладать с рвущимся наружу сарказмом, — поэтому все время вроде как занята. Ей очень нравится изображать из себя активную и озабоченную светскую даму.

Идя рядом с ним к машине, Лиззи спросила:

— У вас с матерью плохие отношения, да?

Джеймс еще сильнее пожалел, что вспомнил о ней.

— Да нет, не особенно.

Его мир рухнул в тот день, когда он раньше времени вернулся из школы и застал свою мать с молодым любовником...

Заметив, как напряжена и насторожена Лиззи, Джеймс решил сгладить ситуацию:

— Вечная проблема отцов и детей, сама знаешь.

Джеймс завел машину, уверенный, что эту тему они, наконец, закрыли.

— Нет, — Лиззи покачала головой, — не знаю. Я не была близка с родителями. Сначала череда нянь и гувернанток, потом закрытая школа.

Джеймс покосился на нее с интересом. Должно быть, это ужасно. Пока он не узнал о любовнике матери, его детство было безоблачным, а семья казалась идеальной.

— А твоя сестра?

— Вот с ней мы очень близки, — с нежной улыбкой ответила Лиззи. — Мы с ней разные, но очень любим друг друга. Китти, хотя и старше, но более ранима. Всегда витает в облаках или читает какую-нибудь занудную книгу.

Джеймс не удержался от усмешки — Лиззи искренне считала себя более искушенной в жизни.

— И ты вроде как всегда присматривала за ней?

— Конечно.

Кто же тогда присматривал за самой Лиззи?

— А твои братья?

— Честно говоря, с ними я не очень близка.

— Почему?

— Мы просто очень разные, — с короткой заминкой ответила Лиззи. — А твой отец? — вдруг задала она вопрос. — Какие у тебя с ним отношения?

Джеймс инстинктивно нажал акселератор. Мать своей изменой возвела барьер между ним и отцом. И этого он не может простить ей до сих пор. С того момента, как Джеймс застал мать с любовником, перед ним встал мучительный вопрос: говорить или не говорить отцу? Он нес это бремя много лет, пока, повзрослев, не оказался таким же глупцом, как и его отец когда-то.

— В последние годы мы сблизились.

Еще бы! Столько лет жалеть отца, а потом оказаться в точно такой же ситуации!

Джеймс остановился у тротуара, вышел из машины, вытащил из багажника коробку и вручил Лиззи:

— Желаю хорошо повеселиться за педикюром.

Она шутливо отсалютовала ему и направилась к входу. Волосы Лиззи, собранные в обычный хвост, задорно колыхались из стороны в сторону. Джеймсу показалось, что на ней не было ни грамма косметики. Но она ей и не требовалась — принцесса Элиза была очень красива.

Джеймс не поехал на работу. Он зашел в кафе и за размышлениями выпил три чашки кофе, старательно избегая смотреть на россыпь глянцевых журналов на прилавке.

Фотографии, во всех подробностях запечатлевшие измену его экс-возлюбленной, навсегда отвратили Джеймса от их просмотра. Это был тот опыт, который ему не хотелось бы повторять. Кроме того, видеть принцессу Элизу в ее гламурном варианте на страницах этих изданий ему совсем не хотелось. Джеймсу куда больше нравилась та Лиззи, с которой он недавно расстался — расслабленная, совсем не эффектная, собирающаяся делать педикюр беременным малолеткам.