Ну а Грейс… делала вид, что ничего не видит и не знает, а когда Дон прямо говорил ей, что надо что-то делать, отвечала что-то невнятное, мол, когда-нибудь им удастся понять друг друга и все будет прекрасно. В любых столкновениях с семьей она предпочитала просто «прятать голову в песок» и ждать, когда все как-нибудь само рассосется.

Запреты и угрозы семьи Келли, а также пассивность Грейс привели к охлаждению ее отношений с Доном Ричардсоном.

Она перестала чувствовать себя с ним комфортно, поэтому начала оглядываться вокруг в поисках другой кандидатуры в спутники жизни.

Ее новый серьезный роман начался с того, что к дверям ее квартиры доставили бутылку дорогого шампанского и сообщили, что Клодиус Шарль Филипп – распорядитель банкетов отеля «Уолдорф-Астория» – выражает ей свое восхищение.

Грейс, конечно же, знала, кто такой Филипп, как знали это все, кто хоть немного интересовался жизнью высшего общества. Он был ресторатором и шоуменом, королем банкетов и организатором одного из самых знаменитых светских событий Нью-Йорка – «Апрельского бала в Париже», на котором присутствовал весь цвет общества, от миллионеров и звезд кино до аристократов и политиков.

Ему было сорок лет, он был человеком зрелым, опытным, привыкшим руководить – как раз то, что было нужно Грейс, всегда любившей, чтобы ее опекали. Скоро они уже были практически неразлучны, дело двигалось к свадьбе, но… тут вновь вмешался Джек Келли. Филипп был дважды разведен, а значит, не годился в мужья доброй католичке. Отец запретил Грейс даже думать об этом браке.

А что же она? Она продолжила встречаться и с ним, и с Доном, по-прежнему надеясь, что все как-нибудь само рассосется. Впрочем, продолжалось это недолго, Филипп был не тот человек, который мог бы долго терпеть такое положение, и вскоре они окончательно расстались.

Расставшись с Филиппом, Грейс ударилась в развлечения, которые помогали ей избавиться от грустных мыслей.

Тогда она впервые и закрутила роман с человеком, за которого сразу не собиралась замуж. Это был молодой шах Ирана Мохаммед Реза Пехлеви, который прибыл в США для переговоров с президентом, но не упускал случая и развлечься. Шах недавно развелся и с удовольствием менял одну красавицу за другой.

Однако Грейс он увлекся не на шутку и в конце концов даже сделал ей предложение. Но она отказалась, поскольку не любила его, а место шахини ее не прельщало. Кстати, родителям она об этом предложении не сказала, вероятно, опасалась, что католические принципы Джека Келли не выдержат такого соблазна. Похвасталась она только Херби Миллеру, с которым они давно расстались, но сумели остаться добрыми друзьями.

О романе Грейс с шахом ее родители узнали из газет. Маргарет тут же приехала в Нью-Йорк и потребовала отчета: правда ли, что шах подарил ей драгоценности. Та неохотно призналась, что приняла в подарок три безделушки. Но Маргарет было достаточно одного взгляда, чтобы понять – эти «безделушки» стоят около десяти тысяч долларов (примерно двести тысяч в пересчете на современные цены). Она велела вернуть шаху подарки, но Грейс ответила, что тот их не примет. Маргарет пришлось отступить, и драгоценности остались у Грейс. В 1956 году, накануне свадьбы с князем Монако, она подарила их подружкам невесты.

К тому времени, как Грейс рассталась с шахом, ее отношения с Доном Ричардсоном тоже уже клонились к закату.

Страсть утихла, а воспоминания они друг у друга вызывали не слишком приятные – у обоих были живы в памяти унижения, которые им пришлось пережить, когда Грейс познакомила его со своими родителями. Но их связывало слишком многое, чтобы они могли вот так просто расстаться, даже когда Ричардсон уже был уверен, что в ее жизни есть и другие мужчины.

Точку поставила сама Грейс. Она никогда не умела расставаться, но зато умела провоцировать людей на те поступки, которые ей были нужны. Однажды она устроила ему «показ мод», как любила иногда делать. «Наконец она предстала в чем мать родила, – вспоминал Ричардсон, – в одном золотом браслете с изумрудами».

Он хорошо знал, кто мог подарить такой браслет – это была «визитная карточка» принца Али Хана, вице-президента Генеральной Ассамблеи ООН и сына Ага-хана III, духовного лидера исмаилитов. Али Хан был женат на кинозвезде Рите Хейворт, что не мешало ему напропалую крутить романы с многочисленными красавицами. Весь Нью-Йорк сплетничал о том, что каждой своей любовнице он дарил браслет с изумрудами.

Оскорбленный и разъяренный, Ричардсон сорвал с руки Грейс браслет, швырнул его в аквариум, оделся и ушел. На этом их роман закончился.

Отношения с театром у Грейс не сложились.

Спектакль Рэймонда Мэсси «Отец» не имел успеха и уже в начале 1950 года сошел со сцены. Грейс осталась не у дел. Несколько раз ее приглашали на прослушивания, но каждый раз неудачно.

Как верно заметил Ричардсон, ей не хватало драматического таланта. Но зато целеустремленности у нее было хоть отбавляй, и готовности работать – тоже. Так и получилось, что она оказалась на телевидении, которое в те времена еще только начинало набирать популярность.

Запись еще не использовалась, поэтому все передачи шли в прямом эфире, и, соответственно, спектакли игрались тоже вживую, как на сцене. Штамповали их с большой скоростью, в частности, Грейс участвовала примерно в одной новой постановке каждый месяц. Роли учили быстро, репетиций почти не было, и актеры обязаны были уметь очень быстро ориентироваться в любых непредвиденных ситуациях. Опыт там приобретался очень серьезный. В этих телеспектаклях начинали такие актеры, как звезда «Психо» Энтони Перкинс, герой боевиков Чарльз Бронсон и обладатель «Оскара» Род Стайгер.

Правда, к телевидению Грейс относилась не слишком серьезно, поэтому когда вставал выбор – участвовать в очередной телепостановке или сыграть хотя бы небольшую роль на настоящей сцене, она всегда выбирала второе. Ее отец к телевидению и даже кино относился с пренебрежением, а театр уважал, а значит, и Грейс хотела добиться успеха именно там.

Работа на телевидении и в театре занимала большую часть времени Грейс, но большую – не значит всю.

В квартире, которую они делили с подругой, едва ли не каждый день собиралась веселая компания – болтать, смеяться, флиртовать и танцевать.

Лето 1951 года стало для нее временем нового подъема чувств, какого не было, наверное, с тех пор, как она когда-то влюбилась в Дона Ричардсона. Правда, поводом к этому эмоциональному всплеску стало очень печальное событие, можно даже сказать, трагическое. Грейс узнала, что ее первая любовь, Харпер Дэвис, умирает от множественного склероза.