Связь между двигательной активностью и мышлением прослеживается во всех видах деятельности. Перемотаем «ленту» быстренько вперед и перенесемся из пятимесячного возраста к дошкольному. Большинство детей четырех-пяти лет умеют петь песенку про алфавит и писать свое имя печатными буквами, а некоторые даже умеют читать. Что подвигло этих детей на досрочное достижение подобной когнитивной вехи? Наверняка они немало практиковались в повторении алфавита. Оказывается, повторять буквы вслух – только часть дела, причем, наверное, не самая главная. Чтобы научиться читать, намного важнее практиковаться в написании букв. Когда тело соображает, как следует выводить те или иные буквы на бумаге, тогда и мозг – тут как тут – осваивает их. И вот он уже умеет читать.

Карен Джеймс, нейробиолог из Университета Индианы, провела интересный эксперимент. Она поделила детей дошкольного возраста, принимавших участие в одномесячной программе обучения чтению, на две группы. Первая группа училась писать буквы и слова. Вторая упражнялась лишь читать буквы и слова, но не писать их. По окончании курса первая группа справлялась с задачей распознавания букв гораздо лучше второй. Иными словами, упражнение в чтении букв не способствует их распознаванию в той мере, в какой этому способствует написание букв{41}.

Почему практика письма так важна для умения распознавать буквы и, соответственно, успешного усвоения техники чтения? По мнению Джеймс, причина кроется в одной «складке», расположенной недалеко от основания мозга, которая является частью зрительной системы человека. Эта складка называется «веретенообразная извилина». Считается, что именно здесь у взрослых происходит обработка букв. Томографические исследования головного мозга показали, что левая веретенообразная извилина реагирует сильнее, когда англоговорящие взрослые видят отдельные английские буквы, чем когда они видят китайские иероглифы. Ученые часто делают заключение, что причина такой буквенной специализации коренится в богатом опыте чтения, но, по мнению Джеймс, это объясняется опытом писания. После того как дошкольники приняли участие в одномесячной программе обучения чтению, их левая веретенообразная извилина действительно настроилась на обработку букв. И самое важное, чувствительность к различению букв оказалась заметно большей у детей, практиковавшихся писать буквы, чем у тех, которые упражнялись только в чтении. Из этого следует, что часть мозга, участвующая в распознавании букв, не полностью вовлекается в процесс, пока дети не начинают учиться выводить буквы собственноручно.

Открытием Джеймс объясняется и то, почему у детей с диагнозом «дислексия» развитие моторики часто происходит с отставанием. Мы нередко считаем дислексию просто склонностью переставлять или путать буквы, например принимать «ь» за «р». На самом деле дислексия есть нарушение способности к чтению, которое сказывается на умении распознавать буквы и отделять друг от друга звуки, из которых состоят слова. Если написание букв действительно помогает мозгу распознавать их, то может оказаться, что нарушения моторики у детей с дислексией играют большую роль в их способности или неспособности освоить буквы. Когда люди лишены возможности действовать, у них возникают сложности и с пониманием действий.

Такая тесная связь тела с мозгом раньше заводила ученых в тупик, но сегодня она помогает нам многое переосмыслить. Хотя в нашем представлении чтение – это такой вид деятельности, за который отвечает исключительно мозг, на самом деле оно осуществляется не без участия тела. И раз практика выведения букв от руки помогает «зажечь» участки мозга, где происходит идентификация букв, легко себе представить, что и другие виды моторной практики тоже способны развивать и менять мозг. Короче говоря, человек учится на собственном опыте.

Семья Бреслинов перепробовала все возможное, чтобы помочь своей дочери справиться с диспраксией. Как только Оливия начала ходить, она стала дважды в неделю посещать сеансы реабилитационной терапии, во время которых училась сохранять равновесие, стоя на специальных шарах для лечебной физкультуры, а также вешать пальто на крючок и бросать мяч. С девочкой занимался еще и логопед, который помогал ей научиться двигать ртом и губами так, чтобы лучше произносить определенные звуки и говорить более отчетливо. Оливия демонстрировала явные признаки успеха и недавно, когда ей исполнилось шесть лет, пошла в детский сад. Развитие моторики у девочки все еще отстает, тем не менее она уже в состоянии принимать участие в классных занятиях и хотя бы полдня общаться со своими нормально развивающимися товарищами.

Помимо всего прочего, Оливия учится играть на фортепьяно. Идея заниматься музыкой пришла в голову ее маме, когда та увидела, как девочке нравится стучать по клавишам инструмента, стоящего у них в гостиной. На удивление всем примерно через восемь месяцев после начала уроков музыки школьная успеваемость Оливии заметно выросла, особенно по математике. Девочка начала считать намного точнее, да и в принципе стала намного лучше понимать смысл и значения чисел. Родители задумались: может, между игрой на пианино и владением математикой есть какая-нибудь связь?

На самом деле о связи между музыкой и математикой и даже музыкой и мыслительными способностями в целом задумывались многие. Существует даже особый термин – «эффект Моцарта». По данным одного исследования начала 1990-х годов, слушание музыки Моцарта повышает IQ{42}. С тех пор результаты этого исследования не раз использовались для поддержания идеи о том, что если беременная женщина будет прикладывать к животу наушники от плеера, проигрывающего произведения Моцарта, например оперу «Волшебная флейта», то шансы ребенка поступить когда-нибудь в Гарвардский университет резко повысятся. Если поискать в интернете словосочетание «эффект Моцарта», то на экране выстроится длинный перечень CD, DVD и книг, описывающих этот феномен: классическая музыка сделает ваше чадо умнее. Каких только чудодейственных свойств не приписывают музыке Моцарта – от способности повышать надой молока у коров до содействия в расщеплении отходов в установках для очистки сточных вод{43}. Экс-губернатор Джорджии Зелл Миллер даже выступил с законодательной инициативой, предложив предусмотреть в местном бюджете средства в размере 105 тысяч долларов на ежегодную закупку магнитофонных кассет или компакт-дисков с классической музыкой для каждого новорожденного ребенка в штате{44}. По стопам Джорджии пошел и штат Теннесси. В итоге появился отдельный кустарный промысел по производству CD с музыкой Моцарта для еще нерожденных, новорожденных и только начинающих ходить малышей.