К сожалению, никакого эффекта Моцарта в действительности, похоже, не наблюдается. Когда ученые проанализировали результаты примерно двух дюжин исследований этого «феномена», они пришли к выводу, что повышение IQ, которое можно было бы объяснить им, слишком мало. Безусловно, вашему ребенку не повредит, если он будет слушать классическую музыку, но от нее он вряд ли резко поумнеет{45}. Название недавно вышедшей публикации, подготовленной группой психологов из Венского университета, очень метко обобщает сложившуюся ситуацию: «Эффект Моцарта – эффект Шмоцарта»{46}. Ученые не убеждены в том, что даже та небольшая польза для интеллекта от слушания музыки Моцарта, которая иногда якобы наблюдается, действительно возникает благодаря слушанию музыки. Произведения Моцарта и вправду стимулируют работу нейронов, и возбуждение в таких случаях обычно регистрируется в правом полушарии мозга, где происходит осмысление, которое ученые, собственно, и тестировали в процессе поиска связи между музыкой и мышлением. Похоже, однако, что свидетельства наличия эффекта Моцарта – в той мере, в какой они были обнаружены, – на самом деле всего лишь следствие обычного волнения и возбуждения. В поддержку идеи о том, что речь идет просто об эффекте возбуждения, говорят результаты другого исследования. Оно доказало, что прослушивание отрывков текста из какой-нибудь жутковатой повести Стивена Кинга тоже повышает результативность при прохождении стандартного теста на интеллект, особенно если человек начинает действительно вживаться в историю{47}.

Хотя утверждения о том, что музыка Моцарта способна сделать вас умнее, – явное преувеличение, можно привести массу примеров того, как дети добиваются значительных успехов одновременно и в музыке, и в учебе. Вспомните дочерей Эми Чуа, автора бестселлера «Боевой гимн матери-тигрицы»[7]{48}, в котором подробно рассказывается о строгих методах воспитания девочек Софии и Луизы. Чуа не позволяла своим детям оставаться на ночь в домах подруг, смотреть телевизор или играть в видеоигры, потому что понимала: они потратят свое время с большей пользой, если посвятят его школьным урокам и игре на рояле и скрипке. Чуа требовала, чтобы ее дочери играли на своих музыкальных инструментах по нескольку часов в день, конечно, после того как сделали все уроки и позанимались, в первую очередь математикой, еще сверх школьной программы. Такие требования могут показаться чрезвычайно завышенными, особенно по американским меркам. Однако методы этой матери дали результат: ее девочки демонстрируют исключительные успехи и в музыке, и в математике.

В США существует специальная национальная программа для учеников шестого-восьмого классов MATHCOUNTS, цель которой – популяризация математики с помощью волнующих и увлекательных конкурсов и олимпиад{49}. В число ее лауреатов регулярно попадают подростки, которые весьма искусны и в игре на музыкальных инструментах, и в решении задач. Задачи обычно бывают такого типа: «Если Кентон будет идти 60 минут со скоростью 5 км/ч, а затем бежать 15 минут со скоростью 12 км/ч, то сколько километров он пройдет за указанное время?» (Ответ: 8 км.) Все члены команды, выигравшей первое место в городском соревновании Лос-Анджелеса в 2011 году, помимо математического таланта отличались еще умением играть хотя бы на одном музыкальном инструменте{50}.

Почему занятия музыкой так часто идут рука об руку с математическими способностями выше среднего уровня? Снова все «дороги» ведут к телу. В последние годы ученые существенно продвинулись в изучении связей между способностью человека контролировать свои пальцы – которая, как правило, хорошо развита у музыкантов, – и успехами в математике. Пальцы и цифры делят одни и те же «просторы» в головном мозге человека, в частности теменную долю коры{51}. Недавние исследования показали, что движения тела во время музыкальных репетиций помогают детям развивать свой мозг для решения математических задач. Верно и обратное: официально зафиксированы случаи, когда люди, внезапно потерявшие способность пользоваться пальцами, теряли также способность считать в уме{52}.

Возьмем, к примеру, Генри Полиша, 59-летнего мужчину, который, проснувшись однажды, обнаружил, что не в состоянии произвести элементарный арифметический расчет в уме, как и набрать телефонный номер. Генри работал страховым агентом в небольшой фирме в Атланте и привык оперировать числами ежедневно. Можете себе представить его удивление, когда в воскресенье утром после завтрака он сел оформить несколько счетов и выяснил, что уже не может удерживать в голове даже несколько однозначных чисел. Мужчина чувствовал себя бодрым, нормально разговаривал, и со зрением у него не было никаких проблем. Он просто не мог понять, что с ним происходит. Его супруга предложила сходить в кабинет неотложной помощи, но Генри решил, что лучше сначала позвонить одному из друзей, врачу по профессии. Но когда выяснилось, что он не может вспомнить даже телефонный номер приятеля, тут уже согласился пойти с женой в больницу.

Врачи провели полное неврологическое обследование и убедились, что случай действительно очень странный: Генри мог разговаривать и все понимал, он нормально двигался и выполнял указания, однако испытывал трудности с осуществлением действий, для которых требовалось работать пальцами, а также не мог выполнять операции с числами. Когда невролог попросил его, например, свести вместе два мизинца, Генри не смог это сделать. Он просто сидел, ошеломленный своей неспособностью координировать движение собственных рук для выполнения элементарнейших действий. Он понимал все, что ему говорили, знал, в какое положение следовало бы привести свои руки, но они просто отказывались слушаться его. Затем врач попросил Генри закрыть глаза и потрогать по очереди пальцы обеих рук, каждый раз сообщая, какого именно пальца он только что коснулся. Ответы пациента были не более точны, чем если бы он говорил наугад. Оказалось, Генри затрудняется даже различать простые арабские цифры. Когда ему их показывали написанными на бумаге, например «5» и «7», он путался. Еще ему было сложно самому писать цифры под диктовку. Читать текст, буквы, для Генри не составляло труда, но как только дело доходило до цифр, он терялся.