Подобная смена работ необычна, потому что с разными профессиями связан разный уровень престижа. Немногие люди способны поднять голову и посвятить себя профессии своей мечты, если это наверняка грозит их доходу и имиджу. Для начала нужно четко понять, какая работа принесет счастье. Уже этот момент зависит от мнения окружающих. Для Кроуфорда его решение стало выигрышным во всех смыслах. Это ни в коем случае не был шаг назад в интеллектуальном отношении: ручной труд требует от него большего творчества, чем умственная работа под заказ, где тот, кто платит деньги, обычно определяет результат. В первую очередь так происходит потому, что ручной труд сталкивает нас с реальным миром, в котором нам немедленно приходит четкий отклик о качестве нашей работы.

Однако последствия умственного и ручного труда для нашего здоровья различны. «Судя по всему, можно сказать, что любая работа наносит вред организму. Электрик вдыхает множество неизвестных частиц, пока укладывает кабели. Он протирает колени, гнет спину, устанавливая под потолком плафоны и вентиляторы, и регулярно получает удары током, иногда даже стоя на стремянке. Его руки в порезах из-за работы с металлом и жестяными коробками с острыми углами. Но ни одна из этих травм не вредит его самооценке», — резюмирует закручивающий гайки философ.

Размышления и исключительно умственная работа могут сделать несчастным. Есть свои преимущества в том, что нет необходимости забираться на гору, зато, проработав целый день «головой», вечером не знаешь, насколько продуктивен был день и насколько качественным был труд. С одной стороны, это приносит неудовлетворенность. С другой, находится в непосредственной связи с творчеством: откуда нам знать, насколько творчески мы сегодня потрудились, когда мы едва ли можем оценить, чего достигли? Хотя нам и известно, что говорит начальник (если он есть) или за что готов заплатить клиент, но, если присмотреться, этого недостаточно.

Риск шахтера быть погребенным обрушившейся штольней — это риск для тела, не для души. В офисе самооценка обычно заперта, как в клетке. Причина в том, что чувство неудовлетворенности — важнейший момент творческого процесса, порой даже его топливо. Новые идеи не рождаются сами собой. Но духовное недовольство, возникающее само по себе из-за виртуальности рабочего процесса и не способное дать нам ощущение соприкосновения с миром, — это проблема. Поэтому нет ничего удивительного, что Кроуфорд использует вместо избитого термина «творчество» другой — совершенствование.

Отсюда для искусства работы следует нечто важное: хорошая работа и хорошая жизнь равнозначны. Речь при этом идет не о свободном времени, с одной стороны, и работе ради денег — с другой; речь о том, что работа составляет большую часть жизни и что она же окрашивает остальные ее части. Работа — это жизнь!

Только подневольному труду, который, разумеется, существует для равновесия, требуется свободное время. По этой причине философ Теодор Адорно восстал против индустрии свободного времени, оттеснившей наслаждение искусством в область хобби. Становится понятным также и лозунг Йозефа Бойса: «Свобода вместо свободного времени». Таким образом, с понятиями «профессия», «профессиональная деятельность» связано больше, чем внушает легковесный термин job.

Наша работа связана с нашим характером. Различные профессии предполагают не просто разные виды деятельности, но и разницу в людях-исполнителях. Те, кто предпочитает кропотливый ручной труд часовщика или ювелира, совершенно не похожи на социальных работников или предпринимателей. Особенно это заметно на крупных профессиональных мероприятиях: на книжной ярмарке публика и атмосфера иные, чем на автосалоне или выставке IT-технологий. Коммуникационный и продакт-дизайнеры отличаются друг от друга так же, как веб-дизайнер от оформителя книг, каллиграф от фотографа. Им повезло, если они выбрали себе подходящую профессию.

Скажем с преувеличением: порой профессии сами находят своих людей и обязательно — навсегда. Труд требователен, нам придется стать частью него, чтобы достичь желаемого уровня. К профессиональным знаниям добавляется жизненный и трудовой опыт, и то и другое влияет на интуицию, без которой нет творчества. Когда мы стремимся к совершенствованию, то это выходит далеко за пределы работы, «она делает возможным широкое понимание того, что такое хорошая жизнь», — говорит Кроуфорд. Мы трудимся, поскольку нам это предписано и при благоприятном развитии событий увлекает нас. Это свидетельствует о том, что мы придерживаемся определенных ценностей, которые, в свою очередь, связывают нас с людьми, их разделяющими. Мы надеемся, что юристы исповедуют справедливость закона и политики, что повар обожает готовить, а музыкант полон любви к музыке. Мэттью Кроуфорд не просто ремонтирует мотоцикл, но любит на нем ездить и восхищается теми, кто умеет это делать лучше, чем он сам. Для осмысленного труда важна наша вера в то, что люди, с которыми мы работаем или которые получают выгоду от нашего труда, сделали в жизни что-то правильно: совершенно не важно, идет ли при этом речь о типографском наборщике, учителе йоги или кровельщике.

Кроуфорд исходит из того, что работа закрепляет человека в конкретной системе ценностей: «Моя деятельность механика — составная часть широкого круга значений: она служит труду, который мы рассматриваем как часть хорошей жизни. Такое негласное восприятие труда, разделяемое всеми членами нашего сообщества, — основа содружества, в котором мы можем ориентироваться на наглядные примеры совершенствования.

Я говорю не о том, чтобы как-то особенно расхваливать езду на мотоцикле, и не о том, чтобы идеализировать жизнь механика. Я хочу сказать большее: прослеживая свои действия до их источника, мы выясняем что-то о хорошей жизни. Наше представление о хорошей жизни, пожалуй, сложно описать; его понимание требует моральных исканий. Подобные искания выигрывают от практической деятельности в профессиональном сообществе, от знакомства с его атмосферой. Посредством этого общения труд может сделать нашу жизнь целостной и самодостаточной».

Ясно, что для подобного общения мы нуждаемся в двойной мотивации, исходящей непосредственно от деятельности и от чувства общности с теми родственными душами, которые разделяют нашу систему ценностей. Возможно, на этом пути нет задачи сложнее и важнее, чем стать частью мира определенной профессии, который конструктивно определит нашу жизнь.

Чтобы совершенствоваться в фотографировании, недостаточно просто делать снимки: нужно стать фотографом, а вместе с этим — частью той группы, которая больше всего любит фотографировать. Нужно влиться в компанию единомышленников, которые когда-то тоже выбрали это призвание и стали фотографами. Нужно научиться видеть, а для этого потребуется много больше, чем умение пользоваться фотоаппаратом или выполнять заказы клиентов.

Возможно, средневековые цеха, уединенные монастыри и коммуны художников больше подходили для творческой деятельности, чем офисы с их вымораживающей атмосферой в каком-нибудь архитектурном убожестве современной постройки. Если нужно поддержать творческих людей, то, как правило, им выплачивают стипендии, чтобы творцы могли позволить себе жизненное пространство, обособленное от социума. Можно целый день работать в своей келье, студии или комнате, изредка встречаясь с другими творческими душами.