Нынешние офисы — полная тому противоположность; не важно, строга ли их обстановка или схожа с детскими игровыми комнатами. Современные творческие студии — по крайней мере, занятые искусством, графикой или рекламой — в исторической перспективе еще слишком молоды. И, возможно, им не знакома прежняя давящая офисная атмосфера. Но значит, им не известны и достоинства тихой конторы — места, где всех ждет одна судьба и где ничто годами не меняется. Письменный стол, за которым нужно просидеть с девяти до пяти под надзором электронных часов, коллег и начальника, — вид вымирающий. По этим «тюрьмам» вряд ли кто-то тоскует. Но стоит ли нам радоваться той новой культуре труда, которая, в сущности, является лишь частью культуры нового капитализма?

Рамки принудительных ограничений для классической, обезличенной бюрократии были функциональным преимуществом. Сегодняшние же «парки отдыха» на рабочих местах, кажется, не подходят ни для чего: ни для монотонной деятельности бухгалтера, ни для творческого процесса. Кристоф Бартман, историк и журналист, возглавляющий Гёте-Институт в Нью-Йорке, задумался о современной жизни в офисе и пришел к заключению, «что в сегодняшнем офисе право слова принадлежит не шефу, а программе или инструментам. Право руководить, некогда единоличная привилегия начальства, кажется, отошло к сотрудникам, которые теперь управляют собственным рабочим процессом при помощи контрактов и контактов.

В офисе произошла революция, революция менеджмента. То, что раньше было конторой, теперь офис: мы живем во времена второй, новой бюрократии. Так мы называем огромную коалицию программного обеспечения, экономических учений и позитивной психологии, которая теперь управляет нами. Или с помощью которой мы сами управляем собой». Такие распространенные офисы сегодня — всё, но они не то место, что дает нам возможность свить надежное гнездо. Современный офис препятствует уединенному труду. Так что, по мнению Бартмана, если мы не хотим, чтобы нам мешали, мы вынуждены арендовать собственное помещение. Кто день или два в неделю работает дома в покое и недосягаемости, тот обычно работает продуктивнее. Так, для многих частная квартира стала рабочим пространством, словно это само собой разумеется. Правда, в этой ситуации те, у кого есть маленькие дети, однозначно оказываются в невыгодном положении.

Современная офисная архитектура справилась с этим. Работа, требующая концентрации, вытеснена в «домашний офис». Неважно, насколько нам близок командный дух, творчество — явление абсолютного уединения. При этом уединение не может обойтись без сообщества, иначе оно заканчивается в изоляции. Сегодня истинные сообщества редки, в основном их место занимает команда. Под командой мы понимаем временные объединения по расчету, которые слаженно работают над проектами, но расформировываются без сожалений. Условия для этого обычно создает тот приторный стиль коммуникации, где каждому яркому характеру отведено определенное место. «Обходительность» и «знакомство» в этом мире коммерции, прежде всего, профессиональные методы ведения непринужденной беседы, чтобы можно было избежать трений и разногласий. Однако вот метафора моего любимого издателя: только от трения вспыхивает искра!

Офисы и команды — неподходящая обстановка для творческого процесса. Качества, определяющие настоящие сообщества, вырабатываются годами. Сообществами невозможно управлять рационально, поскольку в их основе лежит доверие между разными людьми, у каждого из которых свой характер и свои способности. Но внутри сообщества можно побыть одному, не уронив самооценку и не растеряв своих чувств. Фундаментальная критика остается конструктивной и тогда, когда отношения между отдельными людьми носят не только стратегический характер. Эти отношения — нечто большее, чем информационная сеть. Люди могут становиться более организованными, открытыми и доступными по отношению друг к другу, когда есть возможность сделать шаг назад. Истинное сообщество приглушает эгоизм и конкуренцию; атмосфера радушия смягчает такие взаимоотношения.

Монастыри, как и прочие религиозные сообщества, хранят уединение своей братии под защитой келий. Современный офис не приемлет уединения: лифты, стены и двери часто сделаны из стекла, а если перегородки всё же есть, то и они не препятствуют прозрачности. Прозрачность только на первый взгляд создает атмосферу открытости, на поверку же это непрестанный контроль, потому что каждый чувствует себя под наблюдением повсюду. Работа в одиночестве и без средств электронной коммуникации в современном мире — грех, и архитектура тоже подчиняется новым правилам. Но что окончательно разрушает наше уединение, так это смартфоны и планшеты, из-за которых мы не только постоянно находимся на связи, но и можем работать в любом месте. Все попытки обойти эту обезличенную прозрачность терпят неудачу. Кристоф Бартман пишет: «Офис, даже если учитывать нехватку пространства, — ментальная клетка. Прочие структуры такого рода — тюрьмы, монастыри, учебные заведения — гарантируют или предписывают уединенность, в которую я привношу свои отличительные черты. Как бы безлико ни было помещение, я его отопру, покорю, украшу. Не важно, пространство какого размера зал, комнату или угол мне дадут, оформлю я его непременно».

Похоже, это природная потребность. Британская писательница Вирджиния Вулф в одном из своих знаменитых эссе исследовала условия, в которых женщины создавали значимые произведения искусства. Вплоть до XX века женщине не полагалось практически никакого личного пространства — надежный метод воспрепятствовать развитию их творчества. Вулф считала: «У каждой женщины, если она собирается писать, должны быть средства и своя комната». Сегодня это действительно не только для женщин, но и для всех, кто хочет достичь творческих успехов. Командная деятельность, постоянное нахождение на связи, прозрачная архитектура и высочайшая финансовая неуверенность — источник конформизма. Они яд для творческих людей.

«Говоришь ты громко, но так ничего и не сказал», — пел соул-музыкант Джеймс Браун[26] в одноименной песне. Сегодня мы вынуждены говорить безостановочно. Человек находится рядом с другими людьми почти целый день, и паузы в разговоре сбивают с толку. В непринужденной беседе советуют избегать «неловкого молчания» и придерживаться непосредственного «течения» разговора. Культура молчащих друг с другом, к сожалению, не сложилась в привычном нам профессиональном мире — и в обществе в целом. Поэтому мы говорим, говорим, говорим; хочешь тишины — лучше работай дома. Нам уже приходится оправдываться за таблички «Не беспокоить» на офисных дверях. Просьба быть потише воспринимается как нечто асоциальное. И всё же условие для творческой работы в момент наивысшей концентрации — это отсутствие беспокойства. Такие ситуации требуют тишины. Творчество означает созидание из ничего, из ничего возникает нечто — и это не какое-то пустое повседневное занятие.