— Закончил? — спросил хозяин, открывая глаза с тяжелыми веками.

Деруэнт даже подскочил от неожиданности, так как настолько глубоко задумался, что его рука застыла в воздухе. «Богини», — вот как отозвался Бринкли о юных подопечных Холбрука. Он фыркнул. Богиня или не богиня, а никакая женщина не может быть достаточно хороша для его хозяина. Он промокнул подбородок Фелтона мягкой салфеткой.

Лусиус встал и принялся завязывать галстук.

— Я подумываю о том, чтобы пропустить скачки в Силчестере, — сообщил он Деруэнту. — Учитывая обстоятельства.

— Именно так, — согласился Деруэнт. — Для бедного герцога Холбрука обстоятельства сложились действительно плохо. Нам лучше уехать немедленно. Я и чемоданы распаковывать не буду, сэр.

Лусиус бросил на него насмешливый взгляд.

— Я не собираюсь подыскивать себе жену. И надеюсь, что вполне способен устоять перед чарами подопечных Рейфа, если задержусь здесь на парочку дней.

— Я ничего такого даже и не думал, — с самым беззаботным видом возразил Деруэнт, помогая хозяину надеть фрак из тончайшей шерсти.

— Вот и хорошо, — сказал Лусиус и добавил: — И если меня когда-нибудь заманят в сети брака, то это сделает не неопытная шотландская девчонка, оставшаяся без семьи и друзей и полностью зависящая от доброты Рейфа.

— Несомненно, сэр, — согласился Деруэнт, у которого веко левого глаза стало дергаться еще сильнее.

Хозяин внимательно посмотрел на него:

— С тобой все в порядке? Мне показалось, что у тебя бровь как будто непроизвольно двигается.

— Со мной все в порядке, сэр, — ответил слуга. И мистер Фелтон ушел. Видит Бог, как агнец на заклание.

Деруэнт подошел к зеркалу и взял серебряную миску с остатками воды для бритья. Его внимание привлекло собственное отражение в зеркале. Веко дергалось со страшной силой. Такова была плата за чувствительную душу, как всегда говорила его матушка. Однако это было не слишком заметно, потому что все внимание отвлекали на себя его роскошные усы. Их концы с обеих сторон были подстрижены в форме пики, причем автором этого изящного изобретения был сам Деруэнт.

Лусиус Фелтон был — увы! — консервативен в том, что касалось внешности. И не признавал никаких усов. По правде говоря, он вообще был противником любой растительности на лице. Самое большее, позволял слуге гладко зачесывать назад свои густые белокурые волосы, что придавало ему весьма суровый вид.

Деруэнт вздохнул. Видимо, ему, артисту, на роду написано быть в услужении у человека, который абсолютно не разбирается в моде.

Атеперь Фелтон, возможно, женится. Жена означала конец веселым поездкам на скачки и жизнь, ограниченную стенами дома. Такая перспектива любого может довести до слез.

Лусиус ушел следом за Бринкли в столовую, втайне надеясь, что Рейф не посадит его за столом рядом с леди Клэрис. При одной мысли о Клэрис Мейтленд у него мурашки по коже пробегали.

В столовой Рейф сидел во главе стола и выглядел в основном как обычно: галстук завязан небрежным узлом, волосы всклокочены, в руке стакан бренди.

Но то, что он увидел за столом, кроме него, чуть не заставило Лусиуса замереть на месте. Деруэнт сказал, что подопечные Рейфа не были непривлекательными? Не были непривлекательными? Женщина с волосами золотистого цвета подняла глаза и улыбнулась ему такой улыбкой, что он чуть не бросился бежать из комнаты. А дальше сидела темноволосая с темными глазами, с лицом страстным и непорочным, какие бывают на изображениях дев-мучениц. Он едва удержался, чтобы не попятиться.

— Лусиус! — окликнул его Рейф и поманил к себе. Лусиус подошел к нему, соображая, как скоро он сможет ретироваться. Хорошо, что Деруэнт решил не распаковывать чемоданы. Ему совсем не хотелось находиться среди настроенных на замужество молодых леди: этого ему хватало, когда он изредка появлялся в Лондоне во время сезона.

— Извини за неожиданное вторжение, — сказал он Рейфу. — Я не знал об изменившихся обстоятельствах.

Подойдя ближе, он заметил, что Рейф все-таки был не совсем таким, как обычно. Во-первых, он, кажется, был трезв. А во-вторых, Лусиус заметил панику в его глазах. Судя по всему, этот бедолага понял, хотя и не сразу, что выпутаться из такой истории, не женившись на одной из этих женщин, ему не удастся.

— Я чрезвычайно рад тебя видеть, — ответил Рейф. Не было ни малейшего сомнения в том, что он говорит это искренне: естественно, утопающий всегда надеется, что друг бросит ему веревку. Или, как в данном случае, желаемое спасение могло бы обеспечить обручальное кольцо, надетое на пальчик одной из его подопечных.

Рейф обратился к молодой женщине, сидевшей слева от него:

— Мисс Эссекс, позвольте представить вам моего старого друга мистера Фелтона.

Мисс Эссекс предположительно была старшей из четырех подопечных Рейфа. Лусиус сначала ее не заметил. Она была совсем не такой, как великолепная чувственная блондинка на другом конце стола, и не такой, как страстная брюнетка. Она, конечно, тоже была красавицей: волосы цвета бренди, высокие скулы, чуть приподнятые у висков глаза — серьезные, умные, загадочные и нежные…

Она ему улыбнулась, а он застыл на месте как болван и некоторое время молчал. Потом наконец поклонился.

— Очень рада познакомиться с вами, — сказала она, протягивая руку. Оборка на рукаве была заштопана возле запястья. Судя по всему, сведения Деруэнта относительно отсутствия у девушек приданого были правильными, хотя оценка их шансов на ярмарке невест была абсолютно неверна.

— Я искренне сожалею о смерти вашего батюшки, — сказал Лусиус. — Я встречался с лордом Брайдоном пару раз и считал его галантным и жизнерадостным джентльменом.

К его ужасу, у мисс Эссекс, кажется, увлажнились глаза.

— Лусиус, садись, пожалуйста. Бринкли приготовил для тебя место рядом с мисс Эссекс, — сказал Рейф. — После ужина я представлю тебя всем остальным.

— Я обижусь, если вы лично не поприветствуете меня, прежде чем садиться за стол, — раздался пронзительный голос леди Клэрис с другого конца стола. — Дорогой мистер Фелтон, как вы поживаете? — Она протянула руку с самодовольной ухмылкой.

Лусиус, скрипнув зубами, обошел вокруг стола и поцеловал протянутую руку.

Можно было не сомневаться в том, что леди Клэрис, не переводя дыхания, заведет разговор на свою излюбленную тему.

— На днях я встретила вашу драгоценную матушку, — произнесла она, наблюдая за его реакцией из-под опущенных ресниц, словно ястреб за добычей. — Как постарела бедняжка миссис Фелтон, как похудела. Она была так грустна, так бледна. Вы давно ее не навещали? — Она задала этот вопрос, отлично зная, что он переступит порог отчего дома разве что тогда, когда в аду мороз ударит.

Лусиус снова поклонился, но не сказал ни слова. Если его мать была бледна, то исключительно из-за дурного настроения.